Абстракция в лабиринтах познания

И у такой организации нашей мысли тоже должны быть свои принципы, подобные принципам ритмических построений.

Выражение “абстрактный образ”, конечно же, фигурально. Но оно не более туманно, чем привычное – “образ мыслей”. Наряду с абстрактным, представляемым в созерцании, оно подразумевает и тот основной случай, когда абстрактное возможно только как “смысловая структура”, которая возникает на почве, быть может наглядного, опыта, но которая в речевую или наглядную структуру переводима уже не всегда.

Так, к примеру, первые эмпирические понятия о фигурах тел в наблюдаемом пространстве – “абстракцию чувственной фигуры” – создают индуктивно, отвлекаясь от всех свойств наблюдаемых тел, кроме их формы и размеров. Но это только первый, психологический, аспект понятия, обусловленного на этой ступени познания всего лишь тем, что само по себе ещё дано в созерцании. Собственно геометрический (научный) аспект сообщают этим понятиям посредством их логической реконструкции, пополняя выделенные отвлечением эмпирические свойства теоретическими,— наделяя отрезки свойством непрерывности, прямые – неограниченной протяженностью, пары параллельных прямых – бесконечно удаленной точкой и т. д., и т. п., то есть вообще всеми свойствами, которые необходимы для формулировки и доказательств чисто геометрических теорем. В сущности, это уже не только абстракция-отвлечение – усвоение лишь части из множества данных, но и абстракция-пополнение – прибавление к этой части новой информации, не вытекающей из этих данных. И в этом смысле абстрактный образ – это идеальность, обусловленная целью и задачей науки.

Хотя многие абстракции формализуются в нашей речи, отождествлять “язык мыслей” и “язык речи” не всегда уместно. К примеру, наша логическая деятельность связана с языком, но она не исчерпывается языком. Идея слова – передавать множественность понятий (смыслов). Но именно абстракция концептуализирует слово, претворяет слово в понятие. Иначе говоря, абстракция и сопутствует слову, и напутствует слово [90]. Посредством абстракций мы “носим” действительность в своей голове в некотором приведенном (редуцированном, свернутом) виде, когда множества смыслов отождествлены и обобщены. При этом в языке смыслов мы можем отождествлять то, что обычно различаем в речевом языке. Так, слова “Гомер” и “автор Илиады” в речевом языке мы естественно различаем, а в языке смыслов отождествляем, поскольку дескрипция в языке понятий – это не только другой речевой знак, но парафраза собственного имени, а следовательно, и знак с тем же смыслом [91].