В центре чертовщины

— “Истерн” четыре-ноль-один. Разворачивайтесь влево, три-ноль-ноль.

— О’кей, — отозвался Лофт. — Три-ноль-ноль. “Истерн” четыре-ноль-один.

Затем он снова вернулся к упрямой лампе. Стокстилл продолжал следить за приборами и помогать Лофту, так как он находился ближе, чем Репо, к блоку сигнальных ламп. Лофту пришла в голову мысль использовать другой вариант. Он повернулся к Репо:

— Эй, дружище, спустись-ка вниз и глянь, вышло ли это проклятое шасси. Скорее.

Стокстилл всё ещё сражался с лампой “размером с земляной орех”, как значилось в руководстве по эксплуатации.

— Есть у вас платок или что-нибудь, чтобы я смог покрепче ухватиться за неё? Что-нибудь, чем её можно было бы обмотать?

— Нажми на неё и поверни вправо. А теперь резко поверни влево.

Ни у кого не было ощущения опасности. Но ситуация становилась нелепой, особенно когда экипаж пришёл к выводу, что с шасси всё в порядке.

— Да оно давно уже на месте, — заверил Стокстилл. — А здесь ничего не выйдет, Боб. Если бы у меня были плоскогубцы, я бы её быстро вытянул.

Репо, уже готовый спуститься в “чёртову дыру”, на секунду задержался.

— Я мог бы дать тебе плоскогубцы, — сказал он, — но ты только сломаешь лампу. Уж поверь мне.

— Ба, да я её прекрасно вытяну.

— Ладно, я могу тебе дать плоскогубцы, — повторил Репо.

Диспетчер аэропорта Майами, внимательно следивший за самолётом, вышел в эфир в 23.37.

— “Истерн” четыре-ноль-один, поворот влево, курс два-семь-ноль.

— Влево, два-семь-ноль, — подтвердил Лофт.

Он вдруг решил оставить лампу в покое: — К чёрту её... К чёрту. Иди вниз и посмотри, совпадают ли красные линии на шасси. Это всё, что нам надо. Плясать вокруг чёртовой двадцатицентовой лампочки!..

Лётчики расхохотались. Они были уверены, что проблема вот-вот будет решена. Лампочку заело, и ничего нельзя было с этим поделать, по крайней мере, в тот момент. Визуальной проверки более чем достаточно.

Внизу, в нише носового шасси, свет падал на колесо, и его можно было рассмотреть через специальный оптический прицел, похожий на телескоп. Если красные линии на подвижных и неподвижных узлах стойки совпадали, это, безусловно, означало, что шасси выпущено и закреплено.

Бортинженер Репо открыл дверь люка и проскользнул в “чёртову дыру”. В ней вполне хватало места для одного человека, но при необходимости можно было втиснуться и двоим. У стен стояла батарея чёрных ящиков со сложным электронным оборудованием. Наверху Лофт и Стокстилл продолжали сражаться с лампой. Самолёт не мог пока лечь на обратный курс, требовалось время. Лофт снова вызвал Майами: