Триумф бессознательного. Сборник эссе

И когда читатель уже привыкает к такой жизни как к норме и уже уверен что альтернативы нет и может быть никогда не было, что все в этой жизни предопределено – внезапно появляется Воланд и в его рассказе (или в романе самого Мастера) открывается другой, давно утраченный мир, где действуют личности, отвечающие за собственные решения, личности, а не марионетки. Они могут быть героями или злодеями, но это их личный выбор. Это мир Иешуа, идущего на казнь, и Понтия Пилата, его туда отправляющего. И даже интонации повествования меняются, когда перед нами открывается этот утраченный мир….

Помните? «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой…» Какой контраст с Москвой Берлиоза и Бездомного! После этих первых строк рассказа Воланда читатель сам создает для себя мир древней Иудеи, совершенно противоположный миру современной Булгакову Москвы. Читатель уже готов к тому, что это мир высоких трагедий и героев… Ведь именно тогда жили люди, способные на поступки, пусть даже страшные, но определяющие ход истории. Не марионетки, не жертвы случайных обстоятельств, не носители банальных истин … И мы верим, что хотя бы тогда, в те неправдоподобно далекие времена все было иначе, и автор, как ловкий иллюзионист, потакает нашей романтической надежде – пока мы не начинаем приглядываться к происходящему и не убеждаемся, что это иллюзия. Автор (нет, не Мастер, а сам Булгаков) ввел нас в заблуждение своим возвышенным тоном и котурнами античного мира, на которые поднял своих героев.

В действительности все было точно так же, как сегодня и всегда. Понтий Пилат не хочет отправлять Иешуа на казнь, он предпочел бы его спасти, Иешуа ему симпатичен. Но великий прокуратор не рискует ничего изменить по своей воле, он не доверяет своим слугам и боится гнева императора, и отправляет несчастного, симпатичного ему наивного нищего, исцелившего его от головной боли, на распятие с чувством собственной беспомощности и подавленного гнева. Я думаю, что тоска, которая пронизывает Пилата, когда он, для сохранения собственной карьеры, отправляет Иешуа на казнь – это не мистическое предчувствие грядущего наказания. Это тоска от утраты самоуважения, от потери достоинства. И пугающее его бессмертие – это бессмертие собственной опустошенной души.