Пучина людская

Коровье стадо в своем молчании несло в село беду. Оно приближалось тихо, даже без пыли, без обычных строгих ок­риков пастухов и без раскатистых щелчков кнутами. Живот­ные шли, понуро свесив головы, не соблазняясь сочной зеленью на огородах и, казалось, думают о чём-то весьма важном. Воз­ле каждого двора стояла хозяйка и приветливо встречала свою, ласково предупреждая: „Ну ты, Гапка, подними ноги, а то ко­пыта сломаешь о порог” И поскольку такой ритуал повторял­ся ежедневно, то корова уже на подходе к воротам дробила шаг и примерялась половчее переступить надоевшую доску.

Гапкой назвали корову только потому, что так звали со­седку. Если отношения между женщинами хорошие, то коро­ву нарекут нежным именем: Настенька, Марийка, Дуся. Но вдруг между ними пробежала кошка, то и та, и другая подбе­рут для своей кормилицы особую кличку, которая ненавистна соседке, и постараются произнести её гадко и громко, чтобы слышали все на селе. Потому Гапка-соседка и Гапка-корова каждый день вздрагивают от напоминания „подними ноги”.

Мужчины обычно в женские интриги не вмешиваются, но замечено, что больш?я неприязнь соседок действует завле­кающе на мужей, и они часто заглядывают в соседний двор с угощением, якобы для примирения. И когда оно затягивается за полночь, гнев жены обращается на чужие ворота, распи­санные дёгтем, на оконные стёкла, разбитые вдребезги, или на копну сена, ни с того, ни с сего сгоревшую вдруг. Хозяина не бьют, не корят и не царапают. Его жалеют и увлекают вечер­ним обхождением после чего ночная удаль снимает гнев.

Но уже прошло начало стада, потом и его середина скры­лась за поворотом улицы, наконец-то показался замыкающий пастух, уже закрыли свои ворота голосистые хозяйки, вот
только Проня Колосова стоит одна возле калитки и всё ещё ждёт свою Фёклу. И когда увидела спину пастуха, поняла, что и не дождётся её. Метнулась туда-сюда, догнала пастуха, тот, едва сдерживая слёзы: „Утонула твоя корова вместе с Павлом в раскосом болоте!” На животных, как и на людей, гиблое ме­сто действует завлекающе. Сначала оно манит искристостью и ароматом, потом увлекает пружинистостью и покоем, как вдруг настил, казавшийся надёжным, внезапно уходит из-под ног и всё, что было сверху, враз ныряет куда-то в глубину и после нескольких пузырей исчезает навсегда. Пробовали на­стелить дощатую переправу и крюками обшарить дно, но ни дна, ни пропажи найти ни разу не удалось. Так смирились с тем, что если кого-то забрало болото, назад не отдаст, потому искать перестали. Хоронили пустой гроб с фотографией, одеж­дой и бутылкой водки, как посошок на вечную дорогу.