Пучина людская

Однако такая благость бывает редко. Все лошади заняты на колхозных работах, потому выделить для вспашки огородов хотя бы нескольких из них не удаётся. Тогда в плуг впрягаются люди. Один человек, даже молодой и сильный, плуг, если и потянет, то с помощью пахаря, который вместо того, чтобы следить за ходом борозды, вынужден изо всех сил отталки­ваться ногами от почвы и напирать грудью на рукояти плуга, стараясь подать его вперёд и зачерпнуть лемехом потребную глубину. Такая пахота быстро изматывает силы. Сделанного получается мало, а усталость в?лит с ног. Тогда на помощь приходят соседи, дети и даже старые, больные, калеки, сло­вом, все, кто хоть как-то может впрячься и тянуть ...

Для пахаря это м?ка. Толпа в непосильной работе кача­ется из стороны в сторону, рывками дёргает плуг, отчего он то зарывается вглубь, то взмывает вверх, то валится набок, нер­ви­руя измученных людей, что отбирает и без того малые силы. В таких случаях приглашали Гордеева. Он к тому времени ос­воил плетение прочных верёвок из конопляной пеньки, изго­товил из них же удобное тягловое ярмо, состоящее из лямок и бечевы, которое позволяло направить усилия людей на тягу, вместо мешающего ранее топтания поперёк борозды. Хотя па­харю всё равно приходилось подталкивать плуг, но зато не надо было волочить увесистый кнут. Помогало нужное слово.

Пахать стало легче. За световой день успевали засеять не­сколько огородов. Возросли заработки. Поднялся авторитет. Уже можно было позволить себе в городе купить продукты и по утрам готовить завтрак дома. Это избавляло от переку­сы­вания у хозяина и от выпивания обязательного стакана само­гонки – этой универсальной приметы уважения. Людская тяга постепенно вытеснила коровью. Коровы, хоть и сильнее людей, но быстро устают от частой смены направления пахоты при разворотах внутри огорода, от непривычного труда теряют аппетит, худеют и перестают давать молоко: нечем платить коровий налог. А людям вошло в обыденность и они даже по­веселели, зная, что и без лошадей у них хватит сил справи­ться с весенними работами, да и вообще с теми делами, на которые их обрекла своя власть. Уже не такими заунывными казались и летняя, и осенняя, и зимняя страда, и грозящая надежда на улучшение жизни. Люди вечно тянут свой плуг!