В классах стояли столы, приятно пахнущие краской и блестевшие на свету. Дети тут же стали испытывать прочность краски гвоздями, перьями, пуговицами, ибо неспроста всё это: зачем-то ведь понадобилось хорошо проскобленные дубовые доски выбросить, а вместо них поставить тоненькие фанерки. Они хоть и крашенные, но стань на них, и они тут же сломаются. Но вошла Полина Ивановна и рассказала, что сидеть надо на стульях, стоящих рядом со столом, по столу ходить опасно и предназначен он для складывания рук и для письма. А сумку можно снять и положить на полку под столом. Потом она сказала, что охранять сумку не надо потому, что в школе красть нельзя. За воровство могут даже отчислить, и вор останется неучем. Никто не знал, что обозначают эти самые отчислить и неуч, но стало страшно и почти неделю ничего не пропадало. Затем приходилось тщательно следить за чернильницей и Самая большая молва пошла по селу о школьном туалете. Ещё не было случая, чтобы для такой обычной затеи был выстроен крепкий сарай: большой, из свежепиленных досок, с окнами под крышей, с вытяжными трубами, выкрашенный известью, отчего все сразу определяли без расспросов, куда направиться по неотложным делам. Особо поразило воображение длинное возвышение внутри, на которое надо взойти прежде, чем действовать. Неожиданным усложнением, ставящим под угрозу народное уважение к шикарному сооружению, стала необходимость примерять свои способности с дырой в насесте. Не всем такое удавалось и тогда уборщица вручала неряхе веник для наведения порядка под обличительный свист детворы. Но поразительней всего было наличие двух отдельных входов с буквами М и Ж. Смышлёные сельские дети вскоре догадались, что это для учителей. Это же надо до такого додуматься, чтобы, отдельно, тайно ... Авторитет школы рос на глазах. Да! Пришлось согласиться: в школе есть чему научиться. Но после того, как однажды в туалете для освещения повесили керосиновую лампу со стеклом и закрыли её прочной решёткой, прибитой к потолку для усложнения кражи, уважение к школе стало всенародным. Новшество обсуждалось по хатам, в поле и даже на бригадах разговоры о табаке, трудоднях и лошадях стали неинтересными: лучшие сельские умы прикидывали, как без потери деревенского престижа и себе соорудить нечто похожее на радость своей Марусе. И действительно, лет этак через пять появились первые робкие пристройки к дому с крышей и дверями, запирающимися изнутри. Подёргал дверь и, если она сразу не открылась настежь, то уже не надо было громко кричать: „Эй, есть там кто-нибудь?” Догадливый, даже без особого напряжения ума, сообразит, что занято. — 41 —
|