Пучина людская

Выходит, что семейное включение в жизнь было только началом трудностей. За ними скрывалось нечто невидимое с тайными опасностями: надо же – выполни измерения, косина коробки, труба наклонилась ... Придётся идти в школу!

Надев недавно сшитые надёжным скорняжным швом хол­щёвые штаны и рубаху, обулся в тапки на босую ногу, переб­росил через плечо полотняную сумку с тетрадкой и отправил­ся на долгие годы искать призрачное счастье в чужих умах.

Школа его поразила! Ещё на подходе к ней он заметил знак, который старший конюх запретил рисовать на стенах, т.к. кони обижаются, плохо едят и слабеют. А тут во весь рост установили почти пятиметровые брёвна, скрещенные между собой. Получалось вроде ХХХ! Надо же, школа называется: всем известное слово и то пишут не так. Ну, пусть ещё первые два бревна куда ни шло, вторые похожие на то, что надо, а вот третьи – совсем не узнать. И зачем здесь ставят то, что сам Андрей Андреевич запрещает рисовать и произносить при ло­шадях? Наверное, работа не закончена. Недостаёт ещё одного бревна для косины, если последние брёвна поставить рядом. Вот привезут его, доделают, что начали, тогда и выйдет пра­вильное матерное слово. Но почему оно стоит возле школы?

Во дворе сновало много детворы, родителей и учителей. Вскоре всех построили по группам, директор сказал громкие слова, поздравил, пожелал и велел запомнить, что учебный год начинается не какой-то обычный, а юбилейный, и указал на деревянное чудище, так напоминающее неприличный знак. И надо же такому случиться, что Гордеев свои сомнения выска­зал вслух. На этот раз обошлось: три креста убрали, а на их место установили доску с красиво нарисованной цифрой 30 и с надписью „лет Советской власти”. После напутствий заигра­ла гармошка и под её скрипящие звуки разошлись по классам.

Перед входной дверью лежала тряпка, о которую все вы­тирали ноги. Вскоре она стала грязнее пыли во дворе, но это никого не смущало, и дети старательно вертелись туда-сюда, мало вникая в происходящее. За тряпкой следовал ... чистый деревянный пол. Первые ряды в страхе остановились, на них напирали спешащие войти, и в проёме, недоумённо визжа, об­разовалась куча извивающихся тел. Когда раздался треск две­ри, в коридоре появился учитель и разрешил детям наступать на вымытые доски. Для ободрения он сам прошагал увесис­тыми шагами по самым свежим половицам и когда все убеди­лись, что с ним ничего не произошло, те, кто мог отделиться от кучи, пугливо стали пробовать наступить поближе к двери: мало ли, что может произойти? Постепенно неслыханное нов­шество освоили и уже через несколько дней утренний чистый пол к концу первого урока блестел от свежей грязи.