Пучина людская

Тот сначала метнулся в коморку, потом выскочил оттуда уже с почти чистым полотенцем и бегом к воротам. Распах­нул одну половину, затем вторую и ... зрителям предстала кар­тина: конюх ведёт под уздцы жеребца. Конюх настолько сиял торжеством, что ясно стало, что это он будет спариваться с кобылой, а жеребец лишь, как символ величия производителя. Но жеребец думал иначе. Едва увидев Зорьку, он опрокинул поводыря, почти с разбегу прыгнул ей на спину и принялся искать, чем бы ему и куда бы ему, и во что бы ему ... И пока Андрей вставал с земли, приходил в себя и восстанавливал попранное достоинство, женщины взволновались не на шутку, стали напирать на растяпу конюха и кричать: „Да помоги же ты, бесчувственный, ... или сам не видишь, ведь оба мучатся!”

Андрей опомнился, выхватил у помощника полотенце, набро­сил его сверху на член Буяна, охватил его своей рукой и ловко направил по назначению. И как только всё, что было у Буяна, вошло куда-то вглубь Зорьки, и как только начались понятные совместные приседания и топтания, толпа облегчённо вздох­нула, мужчины стали нервно скручивать цигарки, а женщины сняли с себя платки и обмахивались ими, как веером, сгоняя с лиц жар переживаний. Андрей снял руку с полотенца, но стоял рядом, горделиво глядя на толпу и перенимая славу жеребца. Даже когда жеребец поднял морду, затряс гривой и дёрнулся всем крупом перед тем, как соскочить с кобылы, свидетели не расходились, мало разговаривали между собой, всё ещё нахо­дясь под впечатлением волнующего события. Но постепенно гомон нарастал, началось обсуждение подробностей, возникло несогласие во мнениях и, чтобы избежать преждевременных драк, люди стали расходиться по домам.

Село погрузилось в тишину. Это значит, что все сидели за столами, приняли уже по первой, по второй и по третьей чарке, сосредоточенно закусывали и увлечённо вспоминали всё, как было. Оценка оттенков происшествия разделила знатоков тон­кого занятия случкой, появились согласные и противники, и те, и те вышли во двор, чтоб хату не повредить, и начались дра­ки. Как водится, начинаются они с лёгких толчков, перераста­ю­щих в тумаки, затем взрывается борьба с хрипом, матом и падением в навозную грязь, а завершающий этап непременно с оглоблями. Для этого в каждом дворе, где ещё сохранились мужчины, специально для весёлого случая приготовлены не­сколько оглоблей про запас, чтоб поломка не мешала потехе.