Пучина людская

По Десне сплавляли лес, перевязанный в плоты. Река в то время была широкой и полноводной настолько, что по ней хо­дили колёсные пароходы. Пассажирам нравилось скользить по тихой водной глади, проплывая под шатром нависших верб. По берегам, сколько видел глаз, были расстелены самодельные ткани, сушилось бельё, лозы оглашались криками гусей, уток и даже кудахтаньем кур, но особо забавляла резвость местных пацанов, которые вплавь догоняли пароход, взбирались на па­лубу и пытались продать что-либо из своих безделушек. Такие же набеги предпринимались и на плоты, тем более, что они плыли намного медленнее. Постепенно и сплавщики, и мест­ные жители стали готовиться к приходу плота: одни загружа­ли неучтённые брёвна и норовили проплывать тёмной ночью, а другие – чувствовать нутром их приближение и готовить об­менный продукт, т.е. самогон, сало, картошку, молоко ...

Мокрые стволы неимоверно тяжелы. До берега их толка­ют с лодки или вплавь. Далее впрягают корову, волокут домой и закапывают в землю для скрытности. Затем всей семьёй с мётлами отправляются заметать следы вплоть до самой воды. Предполагается, что этого никто не видел. Но плот всего один, а деревня большая, всем нужны брёвна и все оказываются в одинаковом круговом сговоре: даже если боками сшибиться, всё равно не вижу, не слышу. До тех пор, пока обделённый или ленивый не донесёт. Вот тогда пойдут расспросы, показания, протоколы, главная трудность которых войти в до­верие к на­чальству и заполучить себе право, совсем искренно раскаяв­шись, совсем нечаянно, вовсе незаметно с дурашливой ухмыл­кой как-то угодливо изгибаясь телом, предложить откупного. Даже старожилы не помнят случая, когда дающий был бы по­срамлён. Часто через своих людей распускался слух о том, что предпочтительнее поднести в обмен на: „Пошёл вон! Гляди мне! Не зарывайся! Доумничаешься, что мы нагрянем с обыс­ком!” И чтобы уже совсем усмирить нежелавшего пропадать: „Соседи на тебя доносят, что там по ночам у тебя происходит?” Это намёк! Хочешь милости сверху, первый сообщи ...

Выждав неделю и убедившись в тревожном спокойствии, Петро Дмитрович откопал первое бревно, очистил от грязи и даже помыл, чтоб веселей работалось. Предстояло придать ему округлое сечение и вырубить три сквозных отверстия для по­перечных брусьев. Если две такие стойки установить верти­кально, в отверстия вставить брусья, между нижней и средней перекладинами зажать металлический цилиндр с пропаренны­ми семечками, то, сближая оба бруса клиньями, сосновый пор­шень цилиндра сожмёт разогретую массу и выдавит масло.