История нравов России. Восток или Запад?

Все святые отцы и странствующие дервиши почитались не только суеверным народом, но (хотя и по политическим причинам) и султаном. Их приглашали даже на заседания дивана, где они давали советы и благословляли те или иные решения. Во время рамазана и в другие праздничные дни они могли свободно входить в любой дом, где их встречали с большим радушием.

Своеобразными были нравы и среди японского духовен­ства, относящегося к различным религиям - синтоизму, буд­дизму и конфуцианству (мы не говорим уже о японском хрис­тианстве). Уже в XVII в. весьма сильным оказалось влияние аристократического буддизма, процветавшего наряду с син­тоизмом. Известно, что синтоистские и буддийские священ­ники часто отправляли службу в одном и том же храме; все это представляло странное сочетание аскетизма, строгости и простоты синтоизма и восточной экзотической красоты буд­дизма. Внешне утонченная и безупречная японская оболоч­ка скрывает подлинный вкус и стремление к почти чувствен­ной культуре. «В сущности, буддийский храм является пре­красной иллюстрацией замаскированной чувственности, та­ящейся в японцах, при почти аскетической синтоистской обо­лочке и экстерьере, но с восхитительным, роскошным ин­терьером, чудесами цвета и формы, изобилием украшений: алтари, смущающие обилием золота и бронзы, шелковые ширмы, разукрашенные вышитыми иероглифами, бронзовые светильники, золоченые колокола, покрытые великолепным лаком и золотом деревянные изделия, курильницы для благо­воний, высокие золотые лотосы, вазы с перегородчатой эмалью на подставках рубинового цвета» (118а, 33). Подобным же образом и в средневековой Европе церковь скрывала велико­лепие роскошных украшений и убранств под личиной внеш­ней благочестивости и аскетизма монашеской жизни.

В буддийских (точнее дзэн-буддийских или чаньских) мо­настырях образ жизни монахов был кодифицирован и рег­ламентирован. Основой распорядка выступал коллективный ручной труд, который считался формой медитации, чтобы достигнуть просветления. Это перекликается с практикой руч­ного труда, присущей восточнохристианским религиозным традициям. Так, у пустынножителей Фиваиды Египетской плетельные ремесла сочетались с «умным деланием» (непре­станным творением Иисусовой молитвы) и размеренным ды­ханием, что позволяло достигнуть измененного состояния сознания. Интересно отметить девиз патриарха Хякудзо Экай - «День без работы - день без пищи».

В монастырях существовали различные нравы, зависевшие от личности монахов, а буддийские монастыри включали в свой состав представителей разных вероисповедных толков, занимавшихся поэзией и философией, политической деятель­ностью и торговыми операциями. «Попавшие в монастырь в силу той или иной житейской необходимости, они, видимо, не имели ни силы воли, ни особого желания обуздывать свою человеческую плоть. Об отношениях между взрослыми мона­хами и молоденькими Послушниками известно из множества источников...» (314, 51). К тому же среди монахов нередко можно было слышать не подобающее их сану бахвальство, а также сохранение и в монастыре аристократических аксессуа­ров типа редкостного и дорого веера. Чрезмерная светскость нравов среди монахов привела к умалению прилежания в ре­лигиозных штудиях и выработке благочестия.