Следует отметить, что некоторые французские интеллек­туалы в жизни следовали проповедуемым им нравам в сфере интимных отношений. В качестве примера можно привести знаменитого Вольтера, который никогда не женился, хотя были женщины, которые произвели на него сильное впечат­ление. Одна из них на долгое время стала его любовницей. «В 1733 году Вольтер познакомился с женщиной, которая на целых 16 лет стала его любовницей, другом и интеллекту­альным спутником. Габриэль-Эмили Ле Тоннейе де Бретей, маркиза дю Шатле, была идеальной партнершей для Воль­тера. Она читала на латыни и на итальянском, перевела труд Ньютона «Принципы» на французский язык, а также напи­сала научный трактат о философской системе Лейбница, который был высоко оценен современниками. Вольтер назы­вал ее «божественной любовницей»» (277, 55).

И хотя их роман сначала был очень страстным, затем он из физического единения превратился в интеллектуальное единство двух блестящих умов. Затем Эмили, неудовлетво­ренная интимной жизнью с Вольтером, нашла себе другого любовника, и, родив от него ребенка, скончалась. Вольтер после ее смерти заявил, что он потерял «половину самого себя»; и тем не менее он быстро оправился от такой потери и нашел свое счастье в кровосмесительной любовной связи со своей остроумной племянницей Мари-Луизой Дени (тогда такие отношения не считались предосудительными). Сам ро­ман дяди с племянницей начался тогда, когда Эмили писала страстные письма новому любовнику. Этакая простота нра­вов, на которой настаивали французские интеллектуалы; не лишне заметить, что буржуазная действительность практически сравнялась с нравами развращенного абсолютизма, если не превзошла их. Как здесь не вспомнить известную русскую поговорку: «Благими намерениями дорога в ад вымощена». Она применима и к русской интеллигенции начала XX сто­летия, своей деятельностью ввергнувшей наше отечество в пучину колоссальных бедствий.

Раздел 22. В мире лицедейства: Восток или Запад?

Нравы каждой эпохи наиболее рельефно выражаются в мире лицедейства, в мире театрального действа, кото­рый в определенном смысле воспроизводит общество со всеми его противоречиями. Сама конструкция театрального простран­ства представляет собой в миниатюре повседневную жизнь, когда зрители в партере и ложах, подобно зевакам, собрав­шимся на площади или улице и выглядывающим из лоджий домов, смотрят действо актеров, имитирующих при помощи кодов мимолетные уличные сцены со всеми их нравами. Не случайно известный французский исследователь П.Пави в сво­ем «Словаре театра» пишет, что «театр - самое хрупкое, самое эфемерное, самое восприимчивое из всех искусств в контексте эпохи» (195, XI). Однако театр представляет собой синтетическое искусство, вобравшее в себя архитектуру, му­зыку, поэзию, живопись, танец и жесты, что дает возмож­ность представителям других эпох знакомиться с театральны­ми постановками прошлого. Мир лицедейства существует в силу необходимости удовлетворить одну из потребностей че­ловека «рассказывать истории и безнаказанно смеяться над тем или иным состоянием общества» (195, 130). Мы не гово­рим уже об удовлетворении человеческой потребности в игро­вой деятельности, которую реализуют и зрители, и актеры, испытывая наслаждение при перевоплощении. Мир лицедей­ства представляет собой «часть» общественной жизни, зако­дированной в определенных эстетических знаковых систе­мах, и имеет свои нравы, тесно связанные с повседневной экзистенцией человека и социальных групп и слоев.