История нравов России. Восток или Запад?

В отличие от византийских и японских интеллектуалов, французские, принадлежавшие абсолютизму XVIII столетия, выражали интересы «третьего сословия» (буржуазии) и все свои усилия направили на разрушение существующего соци­ального строя, на свержение монархического государства. В предисловии к труду «Философия в «Энциклопедии» Дид­ро и Даламбера» отечественный философ В.М.Богуславс­кий пишет: «Глубокий кризис всей феодально-абсолютистс­кой системы делал все более настоятельной необходимость коренного преобразования существовавшего в стране соци­ально-экономического и политического строя. В осознании этой необходимости обществом, осознании, без которого не могла бы совершиться революция 1789 года, чрезвычайно большую роль сыграла работа, широко развернутая мысли­телями, учеными, писателями, обычно именуемыми просве­тителями. Сами же себя они называли «философами», и, также, их называли их единомышленники» (294, 5).

Необходимо иметь в виду, что эти «философы» (интел­лектуалы) отнюдь не были объединены в какую-либо орга­низацию, придававшую их деструктивной интеллектуальной деятельности планомерный характер. В силу обстоятельств все они оказались сгруппированными вокруг «Энциклопе­дии», подготовленной к публикации Дидро и Даламбером. Французские интеллектуалы, выражая интересы буржуазии, не только обосновывали необходимость перехода управле­ния в руки имущих классов, но и стремились уничтожить «развратные» нрав абсолютистского режима, чтобы «утвер­дить республиканскую простоту нравов по примеру моло­дых американских республик» (136, 11).

Французские интеллектуалы считали, что с наступлени­ем господства буржуазии должен наступить век истинного нравственного миропорядка. Ведь свободный гражданин не должен находиться в плену низких страстей, поэтому следует идеализировать любовь, чтобы освободить ее из-под власти наслаждения-разврата, присущего монархическому поряд­ку. В евангелии буржуазной идеологии любви - в «Новой Элоизе» - Ж.Руссо изложил следующие требования, предъ­являемые к любви: во-первых, она должна быть естествен­ной; во-вторых, она должна чистым и целомудренным чув­ством гореть в сердцах людей; в-третьих, человек должен любить в другом, в первую очередь, его ум и душу; в-четвер­тых, только благородная натура может быть достойна люб­ви; в-пятых, нужно любить красивую внешность только из-за прекрасного внутреннего содержания.

В своем первом письме к обожаемой им Юлии Сен-Пре Ж.Руссо, этот новый мужчина, пишет: «Нет, прекрасная Юлия, ваша красота могла, конечно, ослепить мои глаза, но не могла бы она увлечь мое сердце, если бы ее не одухотво­ряла иная, более могучая красота. В вас я обожаю трога­тельное сочетание живого чувства и неизменной кротости, нежное сострадание к другим, ясную мысль и изысканный вкус, коренящийся в вашей чистой душе, словом, я обожаю в гораздо большей степени вашу очаровательную душу, чем вашу внешность. Я готов допустить, что вы могли бы быть еще прекраснее, но представить вас душевно еще более при­влекательной, представить вас еще более достойной любви мужчины, это, дорогая Юлия, невозможно» (295, 24). Те же чистые и идеальные представления проникают и в душу но­вой женщины, Юлии. Иными словами, французские интел­лектуалы одновременно очеловечили и обоготворили любовь, ставшую величайшим переживанием.