История нравов России. Восток или Запад?

С течением времени в рамках бюрократии начали проис­ходить процессы разложения строгих нравов - ширилась коррупция и непотизм, с которыми безуспешно пытался бороться император. Не случайно, современники этого про­цесса выделяли прежде всего мздоимство, наушничество и клеветничество среди чиновников. Душной была атмосфера чиновничьего аппарата; выжидание санов, должностей и подачек, стремление выдвинуться, быть замеченным; «архитит завидует архититу... архонт архонту, наварх наварху, судья судье, секретарь секретарю, писец писцу, ритор рито­ру, врач врачу...» (210, 256). Нормой считалось взяточни­чество в деловых отношениях. Стефан Сахликис, который в начале своей адвокатской деятельности освободил от платы бедняков и не брал взяток, навлек на себя неудовольствие со стороны коллег. Набор моральных проявлений, принятых по традиции называть «византинизмом», просуществовал до падения Византии.

Заслуживает внимания динамично-энергетическая система управления обществом с преобладанием витальных мотива­ций. Целью такой системы является построение общественно­го организма за счет населения; это влечет за собой рост соци­альной силы, причем средняя производительность труда не изменяется существенно, аналогично - сохраняется внутрен­няя структура общества. Основным методом управления вы­ступают стимулы, связанные с витальными мотивациями.

Классическим примером динамическо-энергетической систе­мы управления обществом с преобладанием витальных мотива­ций является империя Чингис-хана. О динамизме этой систе­мы управления свидетельствует стремительное расширение территории монгольской империи, которое коррелировалось с ростом населения за счет завоевания новых народов и стран. Чингис-хан сумел покорить целый ряд стран с высокоразви­тыми цивилизациями - северный Китай, Персию Индию, наконец, восточную Европу. О преобладании витальных мо­тиваций свидетельствует милитарная организация монгольс­кой империи. «Великий хан был верховным владыкой и влас­тителем своего государства, а его близкие родственники: сыновья, братья и потомки получили во владение отдельные части империи (улусы), в которых обладали широкой авто­номией (определенной обычаями), однако подчинялись ве­ликому хану... Внутренняя организация монгольского госу­дарства была полностью подчинена потребностям войска. Административные единицы совпадали с военными подраз­делениями. Улусы одновременно являлись армией (или крыльями великой армии)» (336, 87-88). Следующие сту­пени феодальной иерархии общества занимали предводите­ли войск: командующий тумена (корпуса численностью в 10000 человек) осуществлял власть над территорией, зани­маемой десятью минганами (эквивалент полка, насчитываю­щего 1000 человек); минган, в свою очередь, состоял из де­сяти джаунов по сто воинов в каждом, а джаун складывался из десяти арбанов (арбан насчитывал десять человек). Ко­мандующий минганом одновременно был руководителем и гражданским администратором родов и племен, которые со­ставляли данный минган. Феодальные властители, особенно принцы крови, обладали во внутренних делах своего улуса, или орды, практически неограниченной властью.