История нравов России. Восток или Запад?

Образ жизни московских купцов прежде всего характе­ризуется религиозностью: они богомольны, строго соблюда­ют посты и большей частью ведут семейную жизнь. Как и в XVIII столетии, они весьма любят хорошие барыши, чай, пиво, меды, лошадей и дородных жен, при оказии упивают­ся шампанским. Жены купцов не щадят усилий для того, чтобы румянами и белилами умастить лицо; они любят, ува­жают и побаиваются своих мужей, в основном занимаются домашним хозяйством, в свободное время они наслаждаются различными яствами, домашними наливками, пивом и чае­питием. Своих дочерей они учат русской грамоте, иногда французскому наречию и танцам. Во многих купеческих се­мействах французский язык и танцы признаются необходи­мыми элементами воспитания и воспитанности.

Купеческим сынкам свойственно повиновение родителям, но бреющие бороду и знающие французский язык более склонны к мотовству, праздношатанию и различным шалос­тям; они стремятся стать дворянами и поэтому идут в армию или поступают в университет. «Купеческие дети очень скром­ных, но зажиточных родителей, - пишет П.Вистенгоф, - иногда отличаются своим неистовством на московских заго­родных гуляньях, где в кругу гуляк, с бокалами шампанско­го, они прислушиваются к диким песням московских цыган; к ним присоединяются дети мелких торговцев, иногда си­дельцы, и часто барыши, приобретенные в течение несколь­ких месяцев, уничтожаются при одной жестокой попойке» (231, 106). Деньги в таких случаях тратятся только из само­любия, если же какой-нибудь купеческий сынок попадал в «плохую» историю, то он выпутывался из нее путем уплаты крупной суммы денег.

Купец, который торгует в рядах, редко видит свое семей­ство, ибо он проводит там целый день, даже обедает на сторо­не, домой приходит вечером, рано ужинает, молится и укла­дывается спать. В воскресенье (или праздничный день) все семейство в экипаже отправляется к обедне, потом обедает, а вечером выезжает в какую-нибудь рощу, где распивает чай, водку, вина и закусывает ветчиной, колбасами, кулебякой и телятиной. Иногда на гулянье с семьей, где купец ведет себя тихо и смирно, кто-либо из приятелей затащит его в рестора­цию. Там он требует шампанского и цыганок, случается, что ему придется вступить в ссору с задорным приказным, и дело кончается хорошей пьянкой с «противником». После все семейство возвращается домой, чтобы завтра начать но­вый хлопотный день.

Осенью и зимой купец вывозит свое семейство в театр, где, в зависимости от состояния, берет бельэтаж или другие ложи высшего разряда. Ему нравятся «пользительная» тра­гедия или «понятливая» и «разговорная» пьеса, которая по­казывает «курьезные чувствия». Ему не по душе опера, ибо за музыкой он не разбирает слов арий, и балет, так как последний являет собою немое действие. А.Островский пи­шет следующее о том, что театр оказал малое цивилизующее воздействие на «аристократию капитала»: «Посещать публичные собрания и увеселения для богатого купца - не внут­ренняя потребность, а внешняя необходимость: нельзя от других отставать; эта публика бывает в театре точно по на­ряду: «Наша служба такая», - как они сами выражаются... Московское разбогатевшее купечество гораздо менее разви­то, чем европейское. Особенно несчастливы настоящие пред­ставители богатой московской буржуазии. Отцы и деды это­го поколения разбогатели в то время, когда образование ку­печества считалось не только лишним, но и неприличным и даже вольнодумством. Мало того, богатые купцы считали свободу от науки своего сословия льготой, особым счастьем. Дети получили в наследство, вместе с миллионами, некультиви­рованный мозг, еще неспособный к быстрому пониманию отвлеченностей, и такое воспитание, при котором умственная лень и льготы от труда, дисциплины и всякого рода обязанностей считались благополучием. Явилось поколение, вялое умствен­но и нравственно. Когда умерли отцы, дети поспешили, внеш­ним образом, сблизиться с Европой, то есть переняли там платье, домашнюю обстановку и некоторые привычки и обы­чаи. К счастью, они далеко не составляют большинства, есть много купеческих семейств, нисколько не беднее их, которые, продолжая быть русскими, заботятся более об умственном и нравственном образовании, чем о подражании Европе. Но первые виднее, заметнее, потому и являются представителями купеческой аристократии» (191, 194-195). Такого рода пуб­лика не понимала искусства и предъявляла к нему неэстети­ческие требования, чем снизила уровень театрального дела.