История нравов России. Восток или Запад?

В 40-х годах прошлого века в Петербурге проживал иного­родний купец-миллионер Н-в, сколотивший свое состояние на золотопромышленном деле. Приведем красочное описание поистине барского гостеприимства этого мультимиллионера, данное М.Пыляевым в его книге «Замечательные чудаки и оригиналы»: «Дом его по изобилию всего просто поражал посетителя. Балы его напоминали нечто сказочное: еще да­леко до его дома виден был свет от его палат, а у подъезда стояла целая праздничная иллюминация. Сам хозяин встре­чал гостей в передней и подносил каждой из дам по роскош­ному букету из камелий или других редких цветов. Все ком­наты этого богача убирались и уставлялись цветами и де­ревьями, несмотря на зимнее время; здесь были в цвету буль-донеж, сирень, акация, розы и другие цветы не по времени. Освещение в комнатах было тоже поразительное: всюду го­рели карельские лампы в таком количестве, что температура в комнатах была чисто тропическая. Аромат в комнатах был тоже редкий, точно на какой-нибудь парфюмерной фабрике, и для того, чтобы запах держался долго, на шкафах и под диванами, всюду лежали благовонные товары: мыла, саше, пудра и т. д. На одно куренье комнат у него выходило духов за вечер около полпуда. Мало того, что комнаты его пред­ставляли нечто вроде тропических садов, но вдобавок сады эти были оживлены пернатыми: здесь с куста на куст порха­ли ручные птицы, которые садились на плечи дам и пели громкогласные свои песни. Возле зала была устроена боль­шая уборная для прекрасного пола. В ней все высокие стены были зеркальные, кругом стояли столы, на которых лежало все, чего душе было угодно - и перчатки, и башмаки, духи, помада, мыло, фиксатуар, шпильки в коробках, булавки, различные щетки, губки, и все это дамы брали у него даром. Но единственно, что было невыносимо в этих апартаментах - это духота; последняя происходила от ламп, которые своим светом превращали ночь в день; этому, впрочем, хозяин очень радовался - гостям ужасно хотелось пить. И амфитрион толь­ко и делал, что ходил по комнатам и кричал официантам:

принеси гостям напиться. Но напиться воды здесь было нель­зя. Хозяин говорил, что у нас воды и в заводе нет, а шам­панского сколько угодно. Дамам, впрочем, было разрешено подавать ананасное прохладительное... Мебель в его каби­нете представляла ценность... немалую: что ни вещь, то зо­лотая или серебряная, сигары гостям предлагались лучшие гаванские и величиной чуть ли не в пол-аршина; дорогая мадера, так называемая тогда ягодная, остиндская, в боль­ших графинах стояла на столе. В углу помещался накрытый стол с разными закусками, салфеточной икрой, балыками и другими деликатесами» (219, 48-49). Он не смог растра­тить всего своего состояния и после нескольких лет жизни в столице уехал умирать к себе на родину.