Доктор Бадмаев. Тибетская медицина, царский двор, советская власть

Отца я помню с раннего детства, хотя я не знала, что это мой отец. Мы жили отдельно. Наконец в восемь лет меня повезли на Поклонную знакомить с моими старшими сестрами по отцу. В этот день мать моя с утра была не в духе, делала ненужные замечания гувернантке и, видимо, волновалась, оглядывая меня разодетую и причесанную, с двумя косичками. И вот мы в зале. Ко мне подхо­дит важная барыня в черных шелках с массой кружев у шеи — та, что приезжала смотреть на меня.

«Так вот какая она славная девочка!» — сказала Надежда Васильевна и, приподняв мой подбородок, потрепала по щеке. Я сделала реверанс. «Милая девочка,— повторила она по-фран­цузски, обращаясь к моей матери,— и очень похожа на папу».

На Поклонной меня познакомили с моими старшими сестрами по отцу — Татьяной и Марией, а также с внуками Петра Алексан­дровича, почти моими ровесниками, Петей и Колей — детьми самой старшей дочери отца, Надюши. С ними у меня возникла дружба.

Одни из племянников отца посадил меня на колени и сказал: «А ведь ты моя родственница». Я сердилась, не понимая этого, и Думаю, что эта его реплика, адресованная ребенку, звучала насме­шкой. Ведь про отца я знала, что он умер. А Петр Александро­вич — мой крестный. Правда, он очень хорошо относился ко мне. Я была его последней дочерью... И узнала об этом при трагических обстоятельствах.

Ранние воспоминания о Кулюше. Она в детской обедает, я играю па полу, жду, когда она выйдет (у нас своя игра). Кулюша, нарезав на тарелке суповое мясо, выходит из комнаты. Я быстро семеню к столу, карабкаюсь на стул и торопливо начинаю есть мясо, оставляю немного на тарелке и так же торопливо возвра­щаюсь к своей игре. Объясняется это просто. До трехлетнего воз­раста отец решил произвести эксперимент, и меня держали исклю­чительно на молочной и растительной пище. Но... Кулюша рассу­дила по-своему: «Ребенок будет плохо расти, нечего мудрить»,— и давала мне таким образом мясо, формально не нарушая запрета. Она же «исправила» мой расплющенный нос: каждый раз, умывая меня, она обжимала мой нос двумя пальцами и добилась своей цели.

Будучи очень религиозной, Кулюша начала рано водить меня в церковь. Одной из любимых была прогулка в Александро-Невскую лавру. Туда мы ездили на паровике или конке. Причащала меня часто, но, несмотря на глубокую веру, подносила меня к чаше пер­вой, энергично расталкивая всех желающих,— боялась заразы.

Однажды в Петербург привезли чудотворную икону Почаев-ской Божьей Матери. И Кулюша повезла меня. Помню невероят­ную давку у церкви, меня оттеснили от Кулюши и, удивляюсь, как не раздавили. Я оказалась на руках у городового, который поднял меня над толпой, поставил на клирос, откуда испуганная Кулюша, позабыв об иконе, вывела меня другим ходом.