|
Экспрессивная функция языка ограничивается вы-
ражением при помощи образов (звукового или визу-
ального образа слова) других образов—вещей, людей,
ситуаций, чувств,—а искусство, наоборот, использует
чувства (взятые как процесс переживания) в качестве
средств выражения и благодаря этому показывает
предметы как бы находящимися в процессе самоосу-
ществления. Можно сказать, что если язык говорит
нам о вещах, отсылает к ним, то искусство их осущест-
вляет. Можно сохранить за искусством право на функ-
цию выражения, но обязательно при этом учитывать,
что у выражения есть две различные способности—ал-
люзивная и осуществляющая.
Из всего сказанного следует и другой важный .вы-
вод: искусство в сущности своей—ирреализация. Мы
иногда классифицируем различные художественные те-
нденции на идеалистические и реалистические, но все-
гда остается неопровержимым тот факт, что сущность
искусства—создание новой предметности, рождаю-
щейся только из разрыва и уничтожения реальных
предметов. Поэтому искусство вдвойне ирреально: во-
первых, потому, что оно не реально, его предмет—это
110
ЭССЕ НА ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ТЕМЫ В ФОРМЕ ПРЕДИСЛОВИЯ
нечто новое, отличное от реальности; а в-вторых, по-
тому, что этот новый эстетический предмет несет в се-
бе как один из своих элементов уничтожение реаль-
ности. Как второй план возможен лишь позади перво-
го плана, так территория красоты начинается лишь за
границами реального мира.
В анализе метафоры мы видели, каким образом из
наших чувств делают выразительное средство, исполь-
зуя в особенности то, что есть в этих чувствах невыра-
зимого. Механизм, с помощью которого достигается
этот эффект, состоит в смешении нашего естественного
видения вещей, так что под покровом этого смешения
разрастается и становится решающим то, что обычно
проходит незамеченным,— наше чувствование вещи.
Преодоление, или разрушение, реальной структуры
вещи и ее новая структура (наше чувствование)—две
стороны одного процесса.
Особый способ, который каждый поэт дереализует
вещи,—это его стиль. Но ведь если взглянуть с другой
стороны, то дереализация становится достижимой
лишь тогда, когда объективная сторона образа подчи-
няется субъективной, чувствованию, когда объектив-
ное становится частицей нашего «я». Теперь понятна
справедливость изречения: «Стиль—это человек»12.
Но не забывайте, что эта субъективность существу-
ет лишь постольку, поскольку она связана с предме-
том, что субъективность проявляется в деформации
реальности. Стиль исходит из индивидуальности «я»,
но проявляется в вещах.
— 84 —
|