|
115
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
кто с завидной простотой целиком винит инквизицию
в том, что Испания не привыкла мыслить!
Однако вернемся к названию «романы», которое
Сервантес дал своей книге. Я нахожу в ней два ряда
произведений, которые очень сильно отличаются друг
от друга, хотя в некотором смысле они и взаимосвяза-
ны. Важно отметить, что в каждом из этих рядов
преобладает свое художественное намерение, так что
они-соответственно тяготеют к разным центрам поэти-
ческого творчества. Как стало возможным, что в один
жанр объединились «Великодушный поклонник», «Анг-
лийская испанка», «Сила крови» и «Две девицы», с од-
ной стороны, и «Ринконете» и «Ревнивый эстремаду-
рец»—с другой? В двух словах объясним, в чем разли-
чие. В первом ряде произведений мы сталкиваемся
с повествованиями о любовных приключениях и о пре-
вратностях судьбы. Тут и дети, лишенные родительско-
го крова и вынужденные скитаться по белу свету поми-
мо своей воли, тут и молодые люди, которые в погоне за
наслаждением сгорают в огне любви, подобно пламен-
ным метеорам, тут и легкомысленные девицы, испуска-
ющие тяжкие вздохи в придорожных трактирах и с крас-
норечием Цицерона рассуждающие о своей поруганной
чести. И вполне вероятно, что в одном из таких постоя-
лых дворов сойдутся нити, сплетенные страстью и слу-
чаем, и встретятся наконец потерявшие друг друга
сердца. Тогда эти обычные трактиры становятся местом
самых неожиданных перевоплощений и встреч. Все
рассказанное в этих романах неправдоподобно, да и сам
читательский интерес зиждется на неправдоподобии.
«Персилес»4—большой назидательный роман подо-
бного типа—свидетельствует о том, что Сервантес
любил неправдоподобие как таковое. А поскольку
именно этим произведением он замыкает круг своей
творческой деятельности, нам следует со всей серьезно-
стью отнестись к указанному обстоятельству.
В том-то и дело, что темы некоторых романов
Сервантеса—все те же извечные темы, созданные по-
этическим воображением европейцев много, много ве-
ков .тому назад, так много веков тому назад, что
в преображенном виде мы обнаружим их в мифах
Древней Греции и Малой Азии. После всего сказанного
судите сами—можно ли считать романом литератур-
116
РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ДОН КИХОТЕ»
ный жанр, представленный у Сервантеса первым типом
повествований? А почему бы и нет? Только не будем
забывать, что этот литературный жанр повествует
о невероятных, вымышленных, нереальных событиях.
Совсем иную задачу решает автор в другом ряде
романов, например в «Ринконете и Кортадильо». Здесь
почти ничего не происходит. Нас не занимают стреми-
тельные движения страстей. Нам незачем спешить от
одной страницы к другой—узнать, какой новый обо-
.рот примут события. А если мы и ускоряем шаг, то
лишь затем, чтобы опять отдохнуть и спокойно огля-
деться по сторонам. Нашему взгляду открывается се-
рия статичных и детально выписанных картин. Пер-
сонажи и их поступки... Они настолько далеки от
неправдоподобия, что даже неинтересны. И не говори-
те мне, будто плуты Ринкон и Кортадо, веселые деви-
цы Ганансиоса и Кариарта или негодяй Реполидо хоть
чем-нибудь привлекательны. По ходу чтения становит-
ся ясно, что не сами они, а лишь то, как представляет
их автор, вызывает наш интерес5. Более того, окажись
они более привлекательны и менее пошлы, наше эсте-
тическое чувство развивалось бы иными путями.
— 88 —
|