ЛЕТНЯЯ СОНАТА
чивые и женолюбцы: галерея лиц, питающих склон-
ность к похождениям,—их физиономии на одну треть
напоминают знакомых автора, а еще на две найдены
им на страницах вест-индских хроник, мемуаров Каза-
нрвы и Бенвенуто и плутовских романов. Женщины
обычно либо слабые, пугливые, суеверные и безволь-
ные златоволосые создания, которые сдаются на ми-
лость отважных и молодцеватых мужчин, либо дамы
времен Возрождения — немыслимые красавицы, пыл-
кие и не знающие угрызений совести.
Таковы действующие лица; среди них попадаются
и незабываемые, изумительно отчеканенные образы.
Таков и дон Хуан Мануэль, дядюшка Брадомина и вла-
делец Лантаньонского поместья, последний истинный
феодал,— он навсегда останется в памяти читателя.
Ни в «Сонатах», ни в рассказах у сеньора Валье-
Инклана не найти людей обыкновенных; все персона-
жи ужасны: либо они ужасно простодушны, либо ужас-
но своевольны. Среднего человека из демократичной
натуралистической литературы, с его мизерными же-
ланиями и будничной жизнью, и невозможно было бы
поместить среди броских и живописных персонажей
автора «Летней сонаты».
Живописность! Вот в ней-то главная сила этой
вещи. Валье-Инклан всячески добивается в своих сочи-
нениях именно живописности. На живописности дер-
жится его творчество; мне говорили, что на живопис-
ности держится и его жизнь,—я этому верю.
Для того чтобы овладеть искусством так прелестно
компоновать людей и события, нужно достаточно по-
жить на свете, сунуть нос во многие отдаленные уголки
и, возможно,—кто знает? —быть не очень привязан-
ным к родному очагу, не раз испытать бортовую кач-
ку, чтобы поглядеть экзотические края. Случается,
я спрашиваю себя, в чем причина того, что живопис-
ность изгнана из сочинений литераторов-дипломатов.
Я думаю об этом, читая холодные и пристойные книги
кое-каких новых писателей, служащих по Министерст-
ву иностранных дел, которому покровительствует ду-
ша дона Хуана Валеры, божества-Пана, улыбающего-
ся и слепого; он по-прежнему остается в невозделан-
ном саду нашей словесности словно белое и разбитое
изваяние какого-то родового божка.
57
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
Для того чтобы слова прониклись чувствами, нужно
страдать. У меня есть друг, который был молод и сча-
стлив; он писал и раздумывал о том, о чем и я сейчас
думаю: что подготавливать свой духовный мир к заня-
тию искусством — это вовсе не означает только читать
и делать выписки; обязательным, по его мнению, для
этого было Страдание, которое делает нас человечны-
ми. И вот я увидел, как этот простосердечный юноша
стал гоняться самым безрассудным образом за Страда-
нием, а Страдание обходило его стороной. Ну разве не
забавна эта новая донкихотская мания?
— 45 —