|
Аналогичные замечания можно было бы сделать по
поводу любой вещи, а это значит, что реальность,
в которой, как нам кажется; мы живем, на которую
полагаемся, соотнося с ней все наши переживания и ча-
яния,— плод усилий других людей, а не истинная
и первозданная реальность. Чтобы повстречаться с на-
гой реальностью, с реальностью как она есть, нам бы
пришлось совлечь с нее все нынешние и прошлые
верования, которые суть не что иное, как человеческие
толкования всего, с чем человек встречался в себе
и вокруг себя. До всякого истолкования Земля даже не
есть какая-то «вещь»—это имеющая очертания фигу-
ра бытия, способ как-то себя вести, выработанный
умом для объяснения этой первозданной реальности.
Не будь мы такими неблагодарными, мы бы сооб-
разили, что все то, что есть для нас Земля как реаль-
ность, которая снабжает нас навыками доведения, на-
учает должным образом себя вести, добиваться стаби-
льности, избавляться от непрестанного страха,— все
это плод усилии и изобретательности других, и мы им
обязаны. Без них наши отношения с Землей и со всем,
что нас окружает, напоминали бы отношения раздав-
ленного ужасом человека первого дня творения. Мы —
наследники усилий, облекшихся в форму верований,
которые и составляют проживаемый нами ныне капи-
16 Заказ № 1435481
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
тал. Не за горами время, когда Запад очнется от
охватившего его в XVIII веке угара, и мы еще вспомним
ту великую и простую истину, что человек прежде всего
и больше всего наследник. И именно это, а не что-либо
другое коренным образом отличает его от животного.
Но осознать себя наследником—значит обрести истори-
ческое сознание.
Истинная реальность Земли не имеет очертаний, не
имеет способа бытия—это загадка в чистом виде. Вот
на какой почве приходится стоять, и кет никакой уве-
ренности, что в следующий миг эта почва не уйдет
у нас из-под ног. Земля—это то, что помогает убежать
от опасности, и одновременно то, что в виде «расстоя-
ния» разлучает нас с детьми или возлюбленной, что
иногда ощущается как тягостный подъем на гору,
а иногда—как упоительный спуск с горы. Земля сама
по себе, очищенная от идей, которые по ее адресу
человек наизобретал, в итоге не является никакой «ве-
щью», но только незавершенным набором открыва-
ющихся нам возможностей и невозможностей.
Именно в этом смысле я и говорю, что истинная
и первозданная реальность сама по себе не имеет
очертаний. Поэтому нельзя называть ее «миром». Та-
кова загадка, заданная нашей жизни. Жить—значит
безоглядно вовлекаться в загадочное. На эту изначаль-
ную и предшествующую интеллекту загадку человек
отвечает приведением в действие интеллектуального
аппарата, который по преимуществу есть воображе-
ние. И тогда создаются математический, физический,
религиозный, нравственный, политический и поэтиче-
ский миры, и они—действительно «миры», потому что
у них есть очертания, порядок, сообразность. Вооб-
ражаемые миры соотносятся с загадкой истинной реа-
льности и приемлются нами в той мере, в какой кажут-
ся подходящими, максимально совпадающими с ре-
альностью, но, строго говоря, никогда с ней самой не
смешивающимися. В каких-то местах соответствие так
велико, что частичное смешение возможно—мы еще
увидим, к каким последствиям это приводит,— но
коль скоро случаи полного совпадения нельзя отры-
вать от целого, меж тем как в других местах совпаде-
ние не столь совершенно, то и миры в итоге оказыва-
ются такими, какие они есть, воображаемыми мирами,
— 352 —
|