|
487
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
IV
Устройство внутренних миров
Больше всего мне хочется, чтобы самый несведу-
щий читатель не заблудился на тех опасных дорогах,
по которым я отправил его бродить. Именно поэтому
я по нескольку раз повторяю одно и то же, поэтому
задерживаюсь на поворотных пунктах нашего пути.
***
Обычно называют реальностью или «внешним ми-
ром» вовсе не некую свободную от всякой человече-
ской интерпретации первозданную реальность, но то,
что мы считаем реальностью, во что верим крепкой
и устойчивой верой. Все, что встречается в действи-
тельности сомнительного и недостаточного, побужда-
ет нас строить идеи. Эти идеи образуют «внутренние
миры», в которых мы живем, отлично зная, что они —
наши измышления, что мы ими пользуемся, как кар-
той местности, по которой едем. Не подумайте, что
наша реакция на реальный мир сводится исключитель-
но к конструированию научных или философских идей.
Мир знания — только один из немногих внутренних
миров. С ним соседствуют мир религиозный и мир
поэтический, мир sagesse11, или «жизненного опыта».
Речь идет именно о том, чтобы немного прояснить
вопрос, почему и в какой мере владеет человек этим
множеством интимных миров, или, что одно и то же,
почему и в какой мере человек — существо религиоз-
ное, научное, философское, поэт и мудрец или «свет-
ский человек», человек «благоразумный», по определе-
нию Грасиана12. Потому-то я и предлагаю читателю
прежде всего призадуматься над тем, что все указан-
ные миры, включая мир науки, имеют одну общую
черту с поэзией, а именно—все они плод фантазии.
Так называемое научное мышление не что иное, как
точная фантазия. Более того, если подумать, становит-
ся очевидным, что реальность никогда не бывает точ-
ной и что точным может быть только фантастическое
(точка в математике, атом, понятие вообще, художест-
венный персонаж). Итак, фантастическое противостоит
реальному; и действительно, все созданное нашими
488
ИДЕИ И ВЕРОВАНИЯ
идеями противостоит в нас тому, что мы ощущаем как
саму реальность, как «внешний мир».
Поэтический мир представляет собой высшую сте-
пень фантастического, в сравнении с ним мир науки
кажется стоящим ближе к реальности. Отлично! Но
если мир науки кажется нам почти реальным в сравне-
нии с поэтическим миром, не следует упускать из виду,
что он тоже фантастичен и в сравнении с реальностью
является не более чем фантасмагорией. Такое двойное
наблюдение позволяет нам заключить, что разные
«внутренние миры» как бы вставлены в реальный, или
внешний, мир, вместе с которым они образуют некое
огромное сочленение. Я хочу сказать, что один из них,
например мир религиозный или мир науки, нам кажет-
ся стоящим ближе к реальности, на нем воздвигается
мир «sagesse», или непосредственного жизненного опы-
та, и уже вокруг него располагается мир поэзии. Дело
в том, что в каждом из этих миров мы живем со своей
определенной дозой «серьезности» или, если угодно,
напротив, со своей различной степенью иронии.
— 356 —
|