|
И вероятно, нет у нашего времени более неотлож-
ной задачи, чем разобраться в вопросе о роли интел-
лектуального начала в жизни. Бывают эпохи смятения
умов. И наша эпоха как раз из таких. И все же каждое
время недоумевает на свой лад и по собственным
причинам. Нынешнее великое смятение умов взошло
на том, что после нескольких веков обильного интел-
лектуального урожая, веков пристального внимания
к интеллекту, человек перестал понимать, что ему
делать с идеями. Человек почувствовал, что с идеями
происходит что-то не то, что их роль в нашей жиз-
ни отличается от той, которая им приписывалась в
прежние времена, но он не может понять, в чем состоит истинное назначение идей.
Именно поэтому прежде всего очень важно при-
учить себя тщательно отделять «интеллектуальную
жизнь», которая, конечно, не жизнь, от жизни прожи-
ваемой, реальной, которая есть мы. Осуществив эту
процедуру, и осуществив ее добросовестно, следует
задаться еще двумя вопросами: какова взаимосвязь
идей и верований и откуда берутся и как образуются
верования?
468
ИДЕИ И ВЕРОВАНИЯ
Выше я уже говорил, что именовать без разбора
идеями как собственно верования, так и приходящие
нам в голову мысли—значит совершать ошибку. Сейчас мне хочется добавить, что не меньшую ошибку
совершают, когда говорят о верованиях, убеждениях
и т. д., меж тем как речь идет об идеях, Поистине это
ошибка называть верованием любую завязь, из кото-
рой рождается умственная конструкция. Возьмем
крайний случай — базирующееся на очевидности стро-
гое научное мышление. И даже здесь не стоит всерьез
говорить о верованиях. Очевидное, каким бы очевид-
ным оно ни было, для нас не реальность, мы в него не
верим. Наш разум не может не признать очевидное
истиной, разум автоматически, непроизвольно прием-
лет очевидность. Прошу понять меня правильно, это
приятие, это признание истины означает лишь одно:
начав размышлять о чем-либо, мы не допускаем в са-
мих себе никакой мысли, отличной от того, что нам
кажется очевидным. Но в том-то и дело: мысленное
согласие имеет своим условием тот факт, что мы
начинаем размышлять на эту тему, что нам хочется
подумать. Это ясно указывает на принципиальную
ирреальность «интеллектуальной жизни».
Приятие определенной мысли, повторяю, неизбеж-
но, но, коль скоро в нашей власти думать об этом
или не думать, это столь неизбежное приятие, которое
вроде бы навязано нам как самая неотвратимая ре-
альность, оказывается зависящим от нашей воли
и ipso facto перестает быть для нас реальностью.
Потому что реальность—это именно то, на что,
хотим мы того или нет, мы полагаемся. Реальность
есть «неволение», не то, что мы полагаем, но то, с чем
сталкиваемся.
— 343 —
|