ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
потерпел кораблекрушение. То, что было его судьбой,
выродилось в увлечения. Даже в последних днях его
жизни я не вижу ни малейшего болезненного усилия.
Усилие возникает только при ощущении боли; все про-
чее... «деятельность», усилие без усилия, производимое
растением с целью цвести и плодоносить. Гете стано-
вится вегетативным образованием. Растение — органи-
ческое существо, не преодолевающее свое окружение.
Вот почему оно может жить только в благоприятной
среде, которая его поддерживает, питает, балует. Вей-
мар — шелковый кокон, сплетенный личинкой, чтобы
укрыться от внешнего мира. Вы, пожалуй, скажете, что
я страдаю какой-то веймарофобией. Кто знает... По-
звольте мне, однако, еще одно замечание.
Дорогой друг, Вы — умный немец. Поэтому
я и прошу Вас представить, или, как выражаются
англичане, «реализовать», значение слов «Йенский
университет» между 1790 и 1825 годами. Ведь вам
доводилось слышать: «Йена, Йена!» За тысячи километ-
ров расстояния, отделенный еще большим числом
культурных различий, я, невзрачный кельтибериец35,
возросший на безводной средиземноморской возвы-
шенности на высоте восьмисот метров над уровнем
моря — такова средняя африканская высота,— не могу
слышать это имя без дрожи. Йена того времени — ска-
зочное богатство высоких движений духа. Разве об
удивительной замкнутости Веймара не говорит тот
факт, что Йена, расположенная всего в двадцати кило-
метрах, ничего о нем не слыхала. Не могу себе пред-
ставить Фихте, беседующего с госпожой Штейн. Разве
может буйвол разговаривать с тенью?
...А натура Гете была столь блистательна! С какой
радостью откликался он на всякое проявление подлин-
ного мира, который у него отбирали! Нужно было
совсем немного горючего материала, чтобы он вспых-
нул ярким пламенем. Все что угодно — поездка на
Рейн, отдых в Мариенбаде, красивая женщина, про-
плывшая над Веймаром словно облако... пламя, пламя!
Веймар надежно спрятал его от мира, а значит, и от
себя самого. Гете потому столь упорно преследовал
собственную судьбу и столь смутно ее представлял,
что, желая столкнуться с ней, заранее был готов от нее
убежать! Иногда, завернув за угол, он неожиданно
460
В ПОИСКАХ ГЕТЕ
встречал «я», которым был, и с завидной простотой
восклицал: «Eigentlich bin ich zum Schriftsteller
geboren!» — «Я в самом деле рожден писателем!»
Под конец Гете стал испытывать что-то среднее
между страхом и ненавистью ко всему, что подталки-
вало к окончательному решению. Подобно тому как
он бежит от любви, лишь только она разверзается
неотвратимой бездной, иными словами, судьбой, он
бежит от французской революции, от восстания в Гер-
мании, Почему? Наполеон ответил ему: «Политика —
это судьба». Et cetera, et cetera36. Тема неисчерпаема.
Я взял ее только с одной стороны, в одном из моментов
и потому преувеличил. Однако, думая, рассуждая, мы
всегда преувеличиваем. Мы стремимся внести ясность
в предметы, и это заставляет нас заострять, разлагать,
схематизировать их. Любое понятие — преувеличение,
— 337 —