|
* См.: Итальянское путешествие (Рим, апрель 1788 года).
455
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
. в одном из многих возможных смыслов — сейчас
речь идет лишь о его источнике и жизненной истине.
«Я на всю свою деятельность и достижения всегда
смотрел символически, и мне было в конечном счете
довольно безразлично, делать горшки или блюда»
(«ziemlich gleichg?ltig»). Эти неоднократно истолкован-
ные слова слетают с уст Гете в старости и, плавно паря,
мягко опускаются в юности на Вертерову могилу.
Бескровное вертерианство! Что в одном случае сделал
пистолет, в другом — равнодушие. Если все созданное
человеком — чистый символ, то какова окончательная
реальность, символизируемая в этой деятельности?
И в чем состоит подлинное дело? Ибо, без сомнения,
жизнь — дело. И если то, что действительно следует
делать, не горшки и не блюда, это обязательно что-то
еще. Но что именно? Какова истинная жизнь, по мне-
нию Гете? Очевидно, окончательная реальность для
каждой конкретной жизни является тем же, чем явля-
ется Urpflanze (прарастение) для каждого растения —
чистой жизненной формой без определенного содержа-
ния. Можно ли, дорогой друг, глубже извратить ис-
тину? Ведь жизнь — это неизбежная потребность опре-
делиться, вписать себя целиком в исключительную судь-
бу, принять ее, иными словами, решиться быть ею.
Независимо от наших желаний мы обязаны осущест-
вить наш «персонаж», наше призвание, нашу жиз-
ненную программу, нашу «энтелехию». Пусть даже
у этой ужасной реальности, нашего подлинного «я»,
много имен! А значит, жизнь движима совершенно
иным требованием, нежели совет Гете удалиться с кон-
кретной периферии, где жизнь начертала свой исключи-
тельный контур, к ее абстрактному центру, к Urleben,
пражизни. От бытия действительного — к бытию чи-
стому и возможному. Ибо это и есть Urpflanze
и Urleben — неограниченная возможность. Гете отказы-
вается подчинить себя конкретной судьбе, которая, по
определению, оставляет человеку только одну возмож-
ность, исключая все остальные. Он хочет сохранить за
собой право распоряжаться. Всегда. Его жизненное
создание, более глубокое и первичное, чем Bewu?tsein
?berhaupt («сознание вообще»), подсказывает, что это
великий грех, и он ищет себе оправдания. Но в чем? Он
подкупает себя двумя идеями, первая из которых —
456
В ПОИСКАХ ГЕТЕ
идея деятельности (T?tigkeit). «Ты должен быть!» —
говорила ему жизнь, которой всегда дан голос, ибо
она — призвание. И он защищался: «Я уже есть, ибо
я неустанно действую — леплю горшки, блюда, не зная
ни минуты покоя». «Этого мало,— не унималась
жизнь.— Дело не в горшках и не в блюдах. Нужно не
только действовать. Ты должен делать свое «я», свою
исключительную судьбу. Ты должен решиться... Окон-
чательно. Жить полной жизнью — значит быть кем-то
окончательно». И тогда Гете — великий соблазни-
тель — попытался соблазнить свою жизнь сладкой пес-
ней другой идеи — символизма. «Подлинная жизнь —
Urleben - отказывается (entsagen) подчиниться опре-
деленной форме»,— нежно напевал Вольфганг своему
обвинителю — сердцу.
— 334 —
|