ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
По сути дела, сюжет исчезает и с ним—какой-либо
драматический интерес. Роман сводится к чистому,
неподвижному описанию, становится слишком разре-
женным, эфирным; пропадает конкретное действие, ко-
торое все же необходимо жанру. Мы видим: роману не
хватает скелета, жесткого и упругого остова, чего-то
вроде металлического каркаса, придающего форму зонтику. Бескостное тело жанра расплывается туманным
облаком, подвижной плазмой, размытым цветовым
пятном. Вот почему, несмотря на то, что сюжет, дейст-
вие в современном романе играет, как я уже говорил,
минимальную роль, в романе, понимаемом как возмо-
жность, не следует уничтожать его полностью. Сюжет
продолжает выполнять свою (хотя и чисто механичес-
кую) роль—нитки в жемчужном ожерелье, проволоч-
ного каркаса в зонтике, кольев—в походной палатке.
Полагаю, моя мысль, прежде чем быть отвергну-
той, все же заслуживает внимания: так называемый
драматический интерес не несет в романе эстетической
ценности, он вызван чисто механической потребно-
стью. Истоки ее—в общих законах человеческой пси-
хики, заслуживающих хотя бы краткого изложения.
ДЕЙСТВИЕ И СОЗЕРЦАНИЕ
Более десяти лет назад в «Размышлениях о «Дон-
Кихоте» я обнаружил главное назначение современно-
го романа в описании атмосферы. Вот основное отли-
чие этого жанра от других эпических форм: эпопеи,
сказки, приключенческой повести, мелодрамы, романа
«с продолжением», где излагается определенное дейст-
вие, следующее известному маршруту и руслу. В проти-
вовес конкретному действию, стремящемуся к скорей-
шему финалу, атмосфера означает нечто расплывчатое,
спокойное. Действие затягивает нас драматическим ви-
хрем, атмосфера, наоборот, только приглашает к созе-
рцанию. В живописи атмосферу, где «ничего не проис-
ходит», передает пейзаж в отличие от исторического
полотна, где изображен подвиг, событие в чистой
форме. Не случайно именно в связи с пейзажем возник-
ла техника plein air10, другими словами, атмосферы.
Впоследствии я неоднократно имел возможность
убедиться в правильности собственных наблюдений.
278
МЫСЛИ О РОМАНЕ
И вкусы высокой публики и лучшие произведения со-
временников давали все новые свидетельства в пользу
того, что роману была уготована судьба атмосфер-
ного, воздушного жанра. Последнее творение высоко-
го стиля—роман Пруста—решает вопрос однознач-
но: не драматический характер жанра достигает здесь
крайних пределов. Пруст категорически отказыва-
ется занимать читателя стремительным развитием
действия, обрекая его на созерцательную позицию. Но
подобный радикализм—источник всех затруднений
и неудобств. Буквально каждая страница заставила бы
обратиться к автору с просьбой—придать сочинению
хоть каплю драматизма (хотя, понятно, главное не
в нем, а именно в том, что дарит нам этот писатель
с такой изумительной щедростью). А нам предлагает-
ся микроанализ человеческих душ. И если бы сочине-
ние Пруста обладало хоть толикой драматизма (ведь
мы, по правде сказать, довольствуемся малым), оно
было бы само совершенство.
— 204 —