ДЕГУМАНИЗАЦИЯ ИСКУССТВА
ференциации *. Дебюсси дегуманизировал музыку,
и поэтому с него начинается новая эра звукового
искусства.
То же самое произошло и в лирике. Следовало
освободить поэзию, которая под грузом человеческой
материи превратилась в нечто неподъемное и тащи-
лась по земле, цепляясь за деревья и задевая за крыши,
подобно поврежденному воздушному шару. Здесь
освободителем стал Малларме, который вернул по-
эзии способность летать и возвышающую силу. Сам
он, может быть, и не осуществил того, что хотел, но он
был капитаном новых исследовательских полетов
в эфире, именно он отдал приказ к решающему манев-
ру—сбросить балласт.
Вспомним, какова была тема романтического века.
Поэт с возможной изысканностью посвящал нас в при-
ватные чувства доброго буржуа, в свои беды, большие
и малые, открывая нам свою тоску, политические и ре-
лигиозные симпатии, а если он англичанин,—то и гре-
зы за трубкой табака. Поэт всячески стремился рас-
трогать нас своим повседневным существованием.
Правда, гении, который время от времени появлялся,
допускал, чтобы вокруг «человеческого» ядра поэмы
воссияла фотосфера, состоящая из более тонко ор-
ганизованной материи,—таков, например, Бодлер. Од-
нако подобный ореол возникал непреднамеренно. Поэт же всегда хотел быть человеком.
И это представляется молодежи скверным, спросит,
сдерживая возмущение, некто к ней не принадлежа-
щий. Чего же они хотят? Чтобы поэт был птахой,
ихтиозавром, додекаэдром?
Не знаю, не знаю; но мне думается, что поэт нового
поколения, когда он пишет стихи, стремится быть
только поэтом. Мы еще увидим, каким образом все
новое искусство, совпадая в этом с новой наукой,
политикой, новой жизнью, ликвидирует наконец рас-
плывчатость границ. Желать, чтобы границы между
вещами были строго определены, есть признак мыс-
лительной опрятности. Жизнь—это одно, Поэзия —
* С более тщательным анализом того, что значит Дебюсси на фоне
романтической музыки, можно познакомиться в моем эссе « Musicalia », пере-
печатанном из журнала «El Espectador», в т. 2 настоящего собрания сочине-
ний.
241
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
нечто другое, так теперь думают или по крайней мере
чувствуют. Не будем смешивать эти две вещи. Поэт
начинается там, где кончается человек. Судьба одно-
го—идти своим «человеческим» путем; миссия друго-
го—создавать несуществующее. Этим оправдывается
ремесло поэта. Поэт умножает, расширяет мир, приба-
вляя к тому реальному, что уже существует само по
себе, новый, ирреальный материк. Слово «автор» про-
исходит от «auctor»—тот, кто расширяет. Римляне
называли так полководца, который добывал для роди-
ны новую территорию.
— 178 —