|
Толпа полагает, что это легко—оторваться от ре-
альности, тогда как на самом деле это самая трудная
вещь на свете. Легко произнести или нарисовать нечто
начисто лишенное смысла, невразумителъное, никчем-
ное: достаточно пробормотать слова без всякой связи *
или провести наудачу несколько линий. Но создать
нечто, что не копировало бы «натуры» и, однако,
обладало бы определенным содержанием,—это пред-
полагает дар более высокий.
«Реальность» постоянно караулит художника, дабы
помешать его бегству. Сколько хитрости предполагает
гениальный побег! Нужно быть «Улиссом наоборот» —
Улиссом, который освобождается от своей повседнев-
ной Пенелопы и плывет среди рифов навстречу чарам
Цирцеи. Когда же при случае художнику удается
ускользнуть из-под вечного надзора—да не обидит
нас его гордая поза, скупой жест святого Георгия с по-
верженным у ног драконом!
* Эксперименты дадаистов12. Подобные экстравагантные и неудачные
попытки нового искусства с известной логикой вытекают из самой его приро-
ды. Это доказывает ex abundantia13, что речь на самом деле идет о едином
и созидательном движении.
235
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
ПРИЗЫВ К ПОНИМАНИЮ
В произведениях искусства, предпочитавшегося
в прошедшем столетии, всегда содержится ядро «жи-
вой» реальности, и как раз она. выступает в качестве
субстанции эстетического предмета. Именно этой ре-
альностью занято искусство, которое свои операции
над нею сводит порой к тому, чтобы отшлифовать это
«человеческое» ядро, придать ему внешний лоск,
блеск—украсить его. Для большинства людей такой
строй произведения искусства представляется наибо-
лее естественным, единственно возможным. Искус-
ство—это отражение жизни, натура, увиденная сквозь
индивидуальную призму, воплощение «человеческого»
и т. д. и т. п. Однако ситуация такова, что молодые
художники с не меньшей убежденностью придержива-
ются противоположного взгляда. Почему старики не-
пременно должны быть сегодня правы, если завтраш-
ний день сделает молодежь более правой, нежели ста-
риков? Прежде всего, не стоит ни возмущаться, ни
кричать. «Dove si srida non e' vera scienza»14,—говорил
Леонардо да Винчи; «Neque lugere, neque indignari, sed
intelligere»I5,—советовал Спиноза. Самые укоренив-
шиеся, самые бесспорные наши убеждения всегда и са-
мые сомнительные. Они ограничивают и сковывают
нас, втискивают в узкие рамки. Ничтожна та жизнь,
в которой не клокочет великая страсть к расширению
своих границ. Жизнь существует постольку, поскольку
существует жажда жить еще и еще. Упрямое стремле-
ние сохранить самих себя в границах привычного,
каждодневного—это -всегда слабость, упадок жиз-
ненных сил. Эти границы, этот горизонт есть биологи-
ческая черта, живая часть нашего бытия; до тех пор
пока мы способны наслаждаться цельностью и полно-
той, горизонт перемещается, плавно расширяется и ко-
леблется почти в такт нашему дыханию. Напротив,
когда горизонт застывает, это значит, что наша жизнь
окостенела и мы начали стареть.
— 174 —
|