ДЕГУМАНИЗАЦИЯ ИСКУССТВА
Кларин о некоторых незадачливых драматургах, им луч-
ше бы направить усилия на что-нибудь другое, например
завести семью.—Уже есть? Пусть заведут другую.
Вот что важно: в мире существует бесспорный факт
нового эстетического чувства*. При всей множествен-
ности нынешних направлений и индивидуальных тво-
рений это чувство воплощает общее, родовое начало,
будучи их первоисточником. Небезынтересно разо-
браться в этом явлении.
Пытаясь определить общеродовую и наиболее ха-
рактерную черту нового творчества, я обнаруживаю
тенденцию к дегуманизации искусства. Предыдущий
раздел помогает уточнить эту формулу.
При сопоставлении полотна, написанного в новой
манере, с другим, 1860 года, проще всего идти путем
сравнения предметов, изображенных на том и дру-
гом,— скажем, человека, здания или горы. Скоро ста-
нет очевидным, что в 1860 году художник в первую
очередь добивался, чтобы предметы на его картине
сохраняли тот же облик и вид, что и вне картины,
когда они составляют часть «живой», или «человечес-
кой», реальности. Возможно, что художник 1860 года
ставит нас перед лицом многих других эстетических
проблем; но тут важно одно: он начинал с того, что
обеспечивал такое сходство. Человек, дом или гора
узнаются здесь с первого взгляда—это наши старые
знакомые. Напротив, узнать их на современной кар-
тине стоит усилий; зритель думает, что художнику,
вероятно, не удалось добиться сходства. Картина
1860 года тоже может быть плохо написана, то есть
между предметами, изображенными на картине, и те-
ми же самыми предметами вне ее существует большая
разница, заметное расхождение. И все же, сколь ни
была бы велика дистанция между объектом и карти-
ной, дистанция, которая свидетельствует об ошибках
художника-традиционалиста, его промахи на пути
к реальности равноценны той ошибке, из-за которой
Орбанеха у Сервантеса должен был ориентировать
* Эта новая восприимчивость присуща пе только творцам искусства, но
также и публике. Если сказано, что новое искусство есть искусство для
Художников и понятное художникам, ясно, что речь идет не только о тех, кто
ею создает, но и о тех, кто способен воспринимать чисто художественные
ценности.
233
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
своих зрителей словами: «Это петух»9. В новой кар-
тине наблюдается обратное: художник не ошибается
и не случайно отклоняется от «натуры», от жизненно-
человеческого, от сходства с ним,—отклонения указы-
вают, что он избрал путь, противоположный тому,
который приводит к «гуманизированному» объекту.
— 172 —