|
Отвергая идею нормативной теории жанра в духе античности,
Ортега исходит из того, что в литературном произведении форма
и содержание нераздельны. Вместе с тем содержание произведения
«настолько свободно, что ему нельзя навязать абстрактные нормы».
Поэтому литературные жанры, по Ортеге, следует рассматривать не
как набор устойчивых средств и приемов, а как «поэтические функ-
ции, направления, в которых развивается поэтическое творчество».
Литературные жанры не набор раз навсегда данных, готовых форм,
а «определенные основные темы, принципиально несводимые друг
к другу». Именно поэтому они являются «подлинными эстетичес-
кими категориями». «...То, что в содержании имело характер намере-
ния или чистого замысла, представлено в форме как нечто выражен-
ное," упорядоченное и развернутое. <...> Например, эпопея—это
название не поэтической формы, а субстанционального поэтического
содержания, которое в ходе своего развития или выражения достига-
ет полноты. Лирика не условный язык, на который можно перевести
что-то уже сказанное на языке драмы или романа, но одновременно
и нечто, что следует сказать, и единственный способ сказать это
с достаточной полнотой» (с. 114).
Нетрудно обнаружить связь между этими исходными положени-
ями «Краткого трактата о романе» и основными идеями уже извест-
ного нам эссе «Адам в раю». В этом эссе Ортега заявлял, что ни одна
форма познания не может быть заменена другой: искусство так же
необходимо человеку, как наука, и обладает своим особым содержа-
нием. То же самое Ортега распространяет теперь на отдельные
литературные роды и жанры: эпос, лирику, трагедию и роман.
Испанский философ подчеркивает при этом, что «основная тема
искусства—всегда человек». Жанры же, понятые как эстетические
темы,— «широкие углы зрения, под которыми рассматриваются ва-
жнейшие стороны человеческого». Причем «каждая эпоха привносит
с собой свое истолкование человека, принципиально отличное от
предыдущего. <...> Вот почему у каждой эпохи —свой излюбленный
жанр» (с. 115).
Роман и эпос для Ортеги—«абсолютные противоположности».
«Эпос рассказывает о мире, который был и ушел, о мифическом
22
ФИЛОСОФИЯ ИСКУССТВА И ИСКУССТВО ФИЛОСОФА
веке, глубокая древность которого несоизмерима с любой исто-
рической стариной. <...> Сколько бы реальных вчера мы ни воз-
водили над этой бездонной пропастью», мир мифологических богов
и героев, «мир Ахиллеса и Агамемнона никогда не сомкнется с на-
шим существованием» (с. 118). Роман же обращен к настоящему,
в котором он открывает свою, неведомую прошлому возможность
поэтического. На этом основано различие не только между ра-
псодом и романистом, но и между античной Еленой и мадам
Бовари. «Если тема эпоса — прошлое именно как прошлое, то тема
романа—современность именно как современность». Причем ис-
точник поэтического в романе, герои которого, в отличие от героев
эпоса, «типичны и внепоэтичны»,— воображение. Так, греческий ро-
ман низводит мифическое содержание до чудесного приключения,
совершающегося в фантастической географической среде. Рыцарс-
кий роман средних веков сохраняет многие характерные черты эпо-
са, но заменяет «религиозную серьезность» последнего причудливой
романтикой рыцарских подвигов и похождений. Сервантес в «Дон
Кихоте» окончательно демифологизирует миф, ставя на его место
поэзию действительности. Мечты Дон Кихота он сводит к пси-
хологии, к «состоянию организма». И вместе с тем эти мечты
вносят в изображаемую им картину прозаической современности
героическое и возвышающее ее начало, родственное эпосу. Предель-
ная демифологизация, критика мифа, сочетается причудливо в ро-
мане с миром прекрасного миража, «простертого над раскаленной
землей». В дальнейшем реалистический роман делает своей главной
темой тему драматического конфликта между идеей и реальностью.
Истинный, глубинный смысл поэтического реализма — столкнове-
ние движения и инерции, духа и материи, тема «ущербности всего
благородного, ясного и возвышенного» в мире, где господствует
«варварская и жестокая, бессмысленная и немая реальность вещей».
В романе Сервантеса изображен человек, желающий изменить дей-
ствительность. «Его жизнь—вечное сопротивление обычному и об-
щепринятому». Это придает герою Сервантеса черты героической
личности. Другие аспекты нового эстетического идеала, чуждые
эпосу,—лиризм, а также изображение мира трагического, комичес-
кого и трагикомического как типичных для действительности нового
времени жизненных ситуаций. Так, «мадам Бовари—Дон Кихот
в юбке и минимум трагедии в душе. Читательница романтических
романов, представительница буржуазных идеалов, насаждавшихся
в Европе в течение полувека», эта героиня Флобера обнаруживает
жалкий характер буржуазной демократии и позитивистского ро-
мантизма. Протестуя против философии аптекаря Омэ, она «дышит
с месье Омэ одним воздухом — атмосферой контизма». И, наконец,
— 15 —
|