|
Эту общую схему движения европейской живописи Ортега ил-
люстрирует характеристикой основных ее этапов: кватроченто, Вы-
сокого Возрождения, «переходного периода» (маньеризма), «кьяро-
скуризма» (барокко), живописи Веласкеса (выделяемой им, как мы
увидим дальше, в особый период в развитии европейского искус-
ства), импрессионизма и постимпрессионизма (то есть периода Се-
занна и кубистов). Основной закон, определявший смену этих ва-
жнейших этапов европейской живописи, по мысли Ортеги, анало-
гичен закону движения европейской философии — от предметов
27
Г. ФРИДЛЕНДЕР
к ощущениям, а затем к идеям, то есть от сосредоточенности на
внешней реальности (Джотто и Данте) к сосредоточенности на субъ-
ективном (Декарт, Галилей, Кант; в искусстве — барокко и импрес-
сионизм) и, наконец, на интросубъективном (поворот от сенсуа-
-лизма Маха и Авенариуса, учение которых явилось крайним пре-
делом дереализации мира, начатой мыслителями Возрождения,
к феноменологизму Гуссерля, с установкой на содержание сознания,
на интросубъективный идеальный объект и философию жизненного
разума самого Ортеги, с одной стороны, и от живописи импрес-
сионистов к живописи экспрессионистов и кубистов — с другой).
В эссе «Две главные метафоры», написанном к двухсотлетию
Канта, Ортега защищает роль метафоры как всеобщей, необходимой
формы мышления не только в искусстве, но и в науке, в том
числе — философий. «Метафора — это истина, проникновение в реа-
льность, - утверждает в связи с этим Ортега.— И, стало быть, поэзия
есть, среди прочего, исследование: она вырабатывает столь же поло-
жительные знания, как наука» (с. 208). В то же время роль метафоры
в науке принципиально отлична от роли ее в искусстве; в науке она
носит лишь вспомогательный характер. И однако, различие между
мировоззрением античности и нового времени всего рельефнее мож-
но выразить с помощью двух характерных для них главных метафор:
для Платона душа была вощеной дощечкой, на которую вещи
внешнего мира накладывают свой отпечаток. Декарт же коренным
образом изменил подход к вопросу о соотношении объективного
и субъективного мира. Единственным подлинным существованием
вещей он признал их существование в мышлении. «Место печати
и вощеной дощечки заступает новая метафора—сосуда и содержи-
мого». И лишь в самое последнее время судьба личности перемени-
лась и место отвлеченного рационального мышления в философии
и эстетике заняло воображение. «С помощью воображения мы тво-
рим и рушим предметы, делим и перетасовываем их. А потому
содержание мысли не может войти в нас извне, мы должны извлечь
его из собственных глубин». Ибо, как показали Лейбниц, Гете, Кант,
Шопенгауэр, Ницше, «сознание—это творчество» (с. 217), то есть
активная, стихийная, вечно беспокойная созидающая сила.
— 19 —
|