|
Но есть другой род писателей—это те, которым
повезло «напасть на жилу». Их положение очень схоже
с судьбой научных первооткрывателей. Просто
и с ошеломляющей очевидностью они обнаруживают,
что их ноги топчут не торенные искусством тропы.
Если по отношению к писателям, о которых говори-
лось выше, можно воспользоваться случайным и не-
внятным определением, назвав их «творцами», то по-
следних следовало бы именовать первооткрывателя-
ми. Они набредают на невиданную фауну неведомых
земель и обнаруживают новый способ видения с не-
обычным показателем преломления, некую простую
оптическую закономерность. Положение таких авто-
ров много устойчивее, и, хотя их творчество всегда
равно самому себе, оно сулит нам новизну, первоздан-
ную свежесть, зрелище, от которого трудно отвернуть-
ся. Вот и Платон, когда ищет, куда бы ему вписать
философов, помещает их в разряд filotheamones, или
друзей созерцания1. Может статься, Платон считал
© Перевод В. Г. Резник, 1991 г.
176
ВРЕМЯ, РАССТОЯНИЕ И ФОРМА В ИСКУССТВЕ ПРУСТА
визуальную страсть наиболее стойкой человеческой
добродетелью. Пруст—один из таких «первооткрыва-
телей». И среди нынешней продукции, столь манерной,
столь никчемной, его творчество предстает насущно
необходимым. Если из литературы XIX века изъять
произведения Пруста, то на этом месте останется дыра
с четко очерченными краями. И еще одно нужно ска-
зать, чтобы подчеркнуть неизбежность его искусства;
оно было несколько запоздалым, и тот, кто к нему
приглядится, различит в его облике следы легкого
анахронизма.
«Изобретения» Пруста капитальны, потому что
они относятся к самым основополагающим парамет-
рам литературного объекта. Речь идет не более и не
менее как о новой трактовке времени и пространства.
Если для того, чтобы не читавший Пруста мог со-
ставить себе о нем представление, мы перечислим,
о чем он пишет — о летнем отдыхе в родовом поме-
стье, о любви Свана, о детских играх на фоне Люксем-
бургских садов, о лете в Бретани, о роскошном отеле,
о морских брызгах в лицо, о фигурах скользящих по
волнам нереид, о лицах девушек в цвету и т. д.,—то,
перечислив, мы поймем, что решительно ничего не
сказали и что сами эти темы, множество раз исполь-
зовавшиеся романистами, не позволяют определить
вклад Пруста. Много лет назад в библиотеку Сан
Исидро захаживал один бедный горбун, такой малень-
кий, что не доставал до стола. Он неизменно подходил
к дежурному библиотекарю и просил у него словарь.
«Вам какой?—вежливо спрашивал служащий.—Ла-
тинский, французский, английский?» На что маленький
горбун отвечал: «Да знаете, любой, мне под себя поло-
жить».
— 131 —
|