|
Я думаю, имеет смысл заняться немного этим воп-
росом и выяснить, как же произошло это столь ради-
кальное преобразование литературной перспективы.
Когда старый художник рисует кувшин или дерево,
он исходит из предположения, что каждая вещь имеет
свои очертания или внешнюю форму, которая четко
отграничивает одни вещи от других. Точно уловить
абрис предметов—вот страсть старого художника.
Импрессионисты, напротив, полагают, что эти очерта-
ния иллюзорны и нашему взору не дано их различить.
Если мы присмотримся к тому, что мы видим, когда
смотрим на дерево, нам откроется, что у дерева нет
четких контуров, что силуэт его смутен и неотчетлив,
что отделяют его от всего прочего вовсе не несущест-
вующие очертания, но многоцветная гамма внутри
самого объема. Поэтому импрессионизм не ставит
себе цели нарисовать предмет,—он добивается изоб-
ражения, нагромождая маленькие цветные мазки, сами
по себе неопределенные, но в совокупности рожда-
ющие представление о мерцающем в воздушном маре-
ве предмете. Импрессионист пишет кувшин или дере-
во, а на его картине нет ничего, что имело бы фигуру
кувшина или дерева. Живописный стиль импрессиони-
зма заключается в отрицании внешней формы реаль-
ных вещей и воспроизведении их внутренней формы—
полихромной массы.
180
ВРЕМЯ, РАССТОЯНИЕ И ФОРМА В ИСКУССТВЕ ПРУСТА
Этот импрессионистический стиль властвовал над
европейскими умами конца века. Представляется лю-
бопытным, что то же самое происходило в философии
и психологии того времени. Философы поколения 1890
года полагали единственной реальностью наши чувст-
венные ощущения и эмоциональные состояния. Что
касается простого смертного, то он, точно так же как
и старый художник, считает мир чем-то неподвижным,
тем, что находится вне нас и не подвержено переме-
нам. Но это простой смертный, а импрессионист убеж-
ден в том, что универсум—исключительно проекция
наших чувств и аффектов, поток запахов, вкусовых
ощущений, света, горестей и надежд, бесконечная чере-
да неустойчивых внутренних состояний. Психология
на раннем этапе своего развития тоже считала, что
личность имеет некое незыблемое ядро,и вообще лич-
ность представлялась чем-то вроде духовной статуи,
с несокрушимым спокойствием взирающей на то, что
вокруг происходит. Таков Плутарх. Человек Плутар-
ха5 предстает нам погруженным в водоворот жизни,
он терпеливо сносит удары жизни, как скала сносит
удары волн, а статуя—непогоду. Но уже психолог-
импрессионист отрицает то, что именуется характе-
ром, это чеканное воплощение личности,— он пред-
почитает говорить о бесконечных мутациях, о последо-
вательности смутных состояний, о вечно новом выра-
жении чувств, идей, цветовых ощущений, ожиданий.
— 134 —
|