Трагедия — вершина романа. С нее спускается муза,
сопровождая трагическое в его нисхождении. Трагичес-
кая линия неизбежна, она необходимая часть романа
и тогда, когда выступает как едва заметное обрамле-
ние. Исходя из этих соображений, я думаю, следует
придерживаться названия, которое дал Фернандо Ро-
хас своей «Селестине». Роман—трагикомедия. Воз-
можно, «Селестина» представляет собой кризис этого
жанра. В «Дон Кихоте», напротив, мы наблюдаем
вершину его эволюции.
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
В романе—синтезе трагедии и комедии—нашла
воплощение та смутная мысль, которую высказал
в свое время еще Платон (хотя она и не встретила
должного понимания). Я имею в виду диалог «Пир».
Раннее утро. Сотрапезники, спят, опьяненные, соком
Диониса. «Когда уже поют петухи», Аристодем приот-
крывает глаза. Ему чудится, будто Сократ, Агатон
и Аристофан тоже проснулись и вполголоса беседуют
между собой. Сократ доказывает Агатону, молодому
трагику, и Аристофану, автору комедий, что не двое
разных людей, а один и тот же человек должен сочи-
нять и трагедии и комедии37.
Как я уже говорил, это место не получило удовлет-
ворительного объяснения. Читая его, я всегда ловил
себя на мысли, что Платон со свойственным ему да-
ром предвидения посеял здесь семя романа. Если мы
посмотрим в ту сторону, куда указал- Сократ на
«Symposion» ранним утром, мы неизбежно увидим
Дон Кихота, героя и безумца.
20. ФЛОБЕР, СЕРВАНТЕС, ДАРВИН
Никчемность того, что принято называть патри-
отизмом в испанском мышлении, ярче всего проявля-
ется в недостаточном внимании к действительно вели-
ким событиям нашей истории. Все силы уходят на
восхваление того, что совершенно бесплодно, чему
нельзя найти применения. Мы превозносим то, что
нам выгодно, забывая о том, что важно.
Нам определенно недостает книги, где было бы
детально доказано, что всякий роман заключает в себе,
словно тончайшую филигранную нить, «Дон Кихота»,
подобно тому как любая эпическая поэма несет в себе,
будто плод косточку, «Илиаду».
Флобер открыто заявляет: «Je retrouve,— говорит
он,—mes origines dans le livre que ie savais par coeur
avant de savoir lire, don Quichotte» *38 .
Мадам Бовари—Дон Кихот в юбке и минимум
трагедии в душе. Читательница романтических ро-
манов, представительница буржуазных идеалов, на-
саждавшихся-в Европе в течение полувека. Жалкие
* «Correspondance», 2, 16.
148