РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ДОН КИХОТЕ»
их неуклонно требуем у того, кто хочет выйти за
пределы этого привычного. Для нашего внутреннего
плебея нет никого ненавистнее честолюбца. А герой,
понятно, начинает с честолюбия. Вульгарность не раз-
дражает нас так, как претензия. Следовательно, в лю-
бую минуту герой готов стать в наших глазах если не
несчастным (что его возвысило бы до трагедии), то
смешным. Афоризм: «От великого до смешного —
один шаг» — формулирует ту опасность, которая все-
гда герою грозит. Горе ему, если он не оправдает
своими делами и незаурядностью натуры стремление
не быть таким же, как в.се! Реформатор, то есть любой
исповедующий новое искусство, науку, политику, на
всю жизнь обречен преодолевать враждебное влияние
среды, которая в лучшем случае видит в нем напыщен-
ного шута или мистификатора. Все, что герой отрица-
ет— а он герой именно благодаря этому отрицанию,—
оборачивается против него: традиции, обычаи, заветы
отцов, все национальное, местное, косное. Все это об-
разует столетний пласт земли, кору непробиваемой
толщины. А герой хочет смести этот груз с помощью
мысли, частицы невесомее воздуха, возникшей в вооб-
ражении. И тогда, консервативный инстинкт инерции
ему мстит, насылая на него реализм в лице комедии.
Поскольку феномен героического заключается
в желании обладать чем-то еще не существующим,
трагический персонаж наполовину находится вне ре-
альности. Достаточно дернуть его за ноги и вернуть
к жизни, и он превратится в комический. С большим
трудом, как бы через силу соединяется с инертной
реальностью благородный героический вымысел: он
весь—стремление и порыв. Его свидетельство — бу-
дущее. Vis comica35 ограничивается тем, что подчер-
кивает ту грань героя, которая обращена к чистой
материальности. Сквозь вымысел проступает дейст-
вительность и, вставая во весь рост перед нашим
взором, поглощает трагическую роль, «role»*. Герой
делал из нее свое собственное бытие, сливался с ней.
* Бергсон приводит любопытный пример. Королева Пруссии приходит
к Наполеону. Она хочет выразить ему свое возмущение и оживленно жестику-
лирует. Наполеон ограничивается тем, что просит ее присесть. Стоило коро-
леве сесть, как она замолчала. Трагическая роль не соответствует буржуазной
позе сидящей гостьи. Она находится с ней в противоречии.
145
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
Поглощаясь действительностью, волевое намерение
затвердевает, материализуется, погребая под собой
героя. В результате мы воспринимаем «role» как смеш-
ное переодевание, как маску на вульгарном лице.
— 109 —