|
М. М. Кольцова, длительное время изучающая становление словесной системы в нормальном развитии, рассматривает изменение значений слов у ребенка в первые годы жизни. Критикуя взгляды Н. И. Красногорского, М. М. Кольцова (1970) пишет, что для ребенка вплоть до конца первого — начала второго года жизни слово выступает лишь как компонент того или иного сложного раздражителя. Затем оно приобретает самостоятельное сигнальное значение и может замещать действие непосредственных компонентов сложного раздражителя, но по характеру своего действия оно еще и тогда не отличается от непосредственных условных сигналов. «Сигналом сигналов», т. е. элементом второй сигнальной системы, оно становится лишь при условии вхождения в большое число условных связей. По схеме М. М. Кольцовой это становится возможным только к третьему году жизни. На наш взгляд, становление речевой регуляции начинается раньше, когда у ребенка появляются устойчивые адекватные реакции на некоторые словесные раздражители. Уже в возрасте 7—8 мес можно выработать соответствующую реакцию на слова «делай ладушки» или вызвать поворот головы в нужную сторону на вопрос «Где лампа?» Но такого рода ответные реакции могут быть выработаны (и вырабатываются у животных) на чисто первосигнальном уровне. Г. Л. Розенгарт-Пупко (1963) пишет о восьмимесячном ребенке, который реагировал адекватно на вопрос: «Где динь-динь?», однако та же реакция была получена, когда тем же тоном были произнесены бессмысленные звуки: «А ля-ля?» Зачатками проявления словесной регуляции с большей определенностью следует считать такие ответные реакции, которые определяются обобщающим значением слов, содержащихся в словесной инструкции (т. е. таким уровнем обобщенности слова, который соответствует второй или даже третьей фазе обобщения по схеме, предложенной М. М. Кольцовой, 1967). Однако вряд ли следует отодвигать первые проявления подлинной словесной регуляции на третий год жизни. Их можно обнаружить гораздо раньше, если принять за такие специфические проявления действия в ответ на приказания (инструкции), выраженные глаголом. Глагол приобретает обобщенное значение раньше существительного, возможно, потому, что само действие, им обозначаемое, всегда имеет обобщенный характер. Связано это, вероятно, с тем, что действие практически никогда нельзя точно повторить, а кроме того, возможно и одно и то же действие с разными предметами. Существительное же может длительно сохранять свою отнесенность к единственному конкретному предмету, и повторное восприятие этого предмета не ведет к расширению значения соответствующего слова, которое и после повторных обращений к предмету сохраняет конкретное, узкое, индивидуальное значение для ребенка. — 73 —
|