|
роль в обобщении собственного опыта индивида и в осуществлении высшей регуляции поведения. Регулирующая роль внутренней речи и ее происхождение из внешней впервые рассматривались Л. С. Выготским (1956), подвергшим критике представления Ж. Пиаже об эгоцентрическом характере речи ребенка на определенной стадии развития. Изучению сущности процесса формирования и роли внутренней речи вслед за Л. С. Выготским посвятили свои экспериментальные исследования многие советские психологи (П. П. Блонский, 1935; Д. Б. Эльконин, 1960; Н. И. Жинкин, 1960; Р. Е. Левина, 1969, и др.). В течение двух последних десятилетий эксперименты проводились с регистрацией «базального компонента» второй сигнальной системы — речевых кинестезий. Здесь, в первую очередь, следует отметить многолетние исследования А. Н. Соколова, обобщенные в его монографии (1968), а также группу работ, посвященных изучению внутренней речи при речевых нарушениях (Ю. С. Юсевич, 1954; Ф. Б. Бассин и Э. С. Бейн, 1957) и при аномальном речевом развитии (Л. А. Новикова, 1956; Е. Н. Марциновская, 1962, и др.). Во всех этих исследованиях установлено, что при самых разнообразных видах интеллектуальной деятельности имеет место внутренняя речь, о чем свидетельствует появление речевых кинестезий. Выраженность последних тем меньше, чем проще вид деятельности (задание, полученное испытуемым), и, напротив, тем больше, чем задание сложнее. Речевые кинестезии обнаруживаются вполне отчетливо и при выполнении так называемых невербальных заданий. Например, в экспериментах А. Н. Соколова (1968) установлено наличие речевых кинестезий при решении задач по прогрессивным матрицам Равена (J. Raven 1956), традиционно считающимся невербальным тестом. Следует, однако, думать, что словесная регуляция, или шире словесное опосредствование, имеет место и тогда, когда речевые кинестезии не регистрируются. Если их наличие является безусловным свидетельством присутствия внутренней речи, то их отсутствие не может считаться абсолютным доказательством того, что никакие формы внутренней речи не осуществляются в данный момент. Н. И. Жинкин (1964) не без оснований считает, что «кинестетический код может в ряде случаев отсутствовать и слова могут кодироваться в виде зрительных образов и неречевых движений» (с. 32). Вероятно, именно в силу таких возможностей эффект словесного опосредствования обнаруживается так широко. Он прослеживается в выработке положительных условных связей и дифференцировок (о чем уже подробно говорилось выше), в решении мыслительных заданий, при переносе. — 70 —
|