|
Ведущая: Равиль, как это было? Анна (в роли отца): Мой отец – казах, мать – татарка. Мама умерла, когда мне было 8 лет. Отец женился на казашке, у нее уже было двое сыновей от первого мужа. Они меня не обижали, но и за своего не признавали. О мачехе худого не скажу, но и ей я был чужой. И даже отцу. Он работал много, был начальник, а про меня будто забыл. Уехал учиться – наверное, и не заметил никто. “Как звали Вашу маму?”, – спрашиваю я. “Галия”, – отвечает Аня в роли своего отца Равиля и выбирает в группе вспомогательное лицо на роль мамы Галии – чтобы спросить, почему она так вышла замуж. Вопрос – обмен ролями – ответ: Галия: Любила очень. Ты прости, что он такой молчун. Он меня жалел, я тяжело умирала. Горевал сильно. Работа ответственная, на важном объекте. Прости его, сынок. (Обмен ролями. Аня слышит этот текст, находясь в роли своего отца.) Равиль: Мама, а у меня дочка. Только жена русская. Я с ней, правда, развелся. (Обмен ролями.) Галия: Сынок, жена у тебя еще будет, может, и не одна. Женись хоть на ком, лишь бы жили хорошо. Мы с отцом хорошо жили. (Обмен ролями.) Ведущая: Что Вы хотите сказать своей дочери, Равиль? Равиль: Когда с детства ты – чужой, трудно научиться быть своим. Сам не смог и тебе все перепутал. (Обмен ролями.) Анна: Папа, мне ужасно жаль того маленького мальчика, которым ты был, и твою бедную маму. И все равно и ты, и она, и дед – моя часть и моя родня, казахи или татары. Ведущая: Что бы ты хотела от них услышать? Анна: Им, наверное, нечего мне сказать. Они и отца-то почти выжили. Но все-таки они были... пусть скажут, что были. Это будет правдой. И сводные братья-казахи, и рано умершая мама Галия, и мачеха – не худшая из возможных мачех, и папа-начальник заняли свои места. И единственное, что они сказали, как и просила Анна: “Мы были”. Мне показалось важным, чтобы Анна услышала это не только из собственной роли, но и из роли своего отца, одного из сирот в этой истории. И когда это произошло, Аня в роли Равиля повернулась лицом к этой части “живого генеалогического древа” и сказала: “Вы меня не очень-то любили и я вас тоже, но вы не виноваты, что мама умерла. Вы сделали, что могли. Больше я вас не виню”. Для родителей Аниной мамы Веры ее брак был браком с “чужим” – не то татарин, не то казах – “нерусский”, одним словом. Они, как умели, нашли в этой истории “чужого” – впрочем, какой зять не чужой? Отдавали должное золотым рукам, высоко ценили, что не пьет (“У них не положено”). Бабушка, Клавдия Тихоновна, еще иногда говорила, что “у Верки муж хоть красивый” – это когда соседки недоброжелательно отзывались о смешанных браках. Но и в этой ветви рода “своим” себя не чувствовал никто. — 79 —
|