Пустяки психологии. Пристрастные записки Феи-крестной

“Мина, на которой подорвалась наша семья, была начинена старой, но все еще сухой взрывчаткой. Оказывается, папины родители происходили из духовенства и пели в детстве в одном церковном хоре. Держалось это в страшном секрете. (...) Остатки большого и дружного когда-то семейства сумели вырваться из-за колючей проволоки спецпоселений только во времена хрущев­ской оттепели, но отогреть их она уже не могла.(...)

Конечно, папа не удержался и поделился страшной семейной тайной с молодой женой. “У тебя жестокая, бессердечная бабушка, – часто повторяла мне потом мама. – Она очень меня обижала. Мы даже питались отдельно, а ели за одним столом. Они – заливного поросенка, салат из помидоров и огурцов с рыночной сметаной, а мы с твоим папой – селедку с вареной картошкой без масла. А чем я провинилась? Я была всего лишь молодой, неопытной дурочкой. Ну, назвала ее пару раз “поповским отродьем”, но ведь я была дочерью старого большевика!”

Так бесплодная классовая ненависть порождает ненависть человеческую, живую и плодовитую”[*].

Впрочем, для того чтобы прочувствовать внутренний конфликт и искушение нетерпимостью, не обязательно даже иметь в своем роду буквально тюремщика и заключенного, достаточно и обычной семейной саги, где всегда есть место презрению к “не таким”. Опыт сострадания и понимания труден, доступ к нему порой открывается не сразу. Может быть, именно поэтому на тренинги такой направленности чаще приходят люди, переживающие кризис идентичности и готовые к изменениям. Случается, что уже в запросе прямо звучит тема объединения “тех и этих”; “ближним рубежом” чаще всего оказывается тема несогласия отцовской и материнской ветвей рода, враждебность третьего поколения семьи по отношению к кому-то из родителей протагониста.

Вот фрагмент одной из таких работ. Анна – молодая женщина 24 лет, у нее годовалый сын, достаточно преуспевающий муж. Интересно, что именно муж обратил ее внимание на то, что ее отношения с отцом постепенно улучшаются: “Правильно ты деда стала в гости приглашать”. Вот что сказала группе Аня в начале своей психодраматической работы:

“Моя мать русская, отец – татарин. Отец ушел из семьи, когда мне было 13 лет. Я очень долго была на него обижена, почти ненавидела. Сейчас это прошло, мы даже встречались несколько раз, но я хочу больше почувствовать отцовскую линию. Там все тоже очень непросто: он сам в своей семье был как чужой. И все-таки я его дочь и уже взрослая достаточно, понимаю, что своего места не найду до тех пор, пока буду себя чувствовать склеенной из двух половинок “.