|
Когда открываешь сборник стихов Марины Бородицкой и читаешь: “Четырнадцатый год, национальность – эльф. Возьми меня в поход от Сиракуз и Дельф...” – это одно. Когда во время недавней переписи населения народ для прикола писал “эльф” в графе “национальность” ( замотанные переписчики при этом даже не врубались), это совсем другое. Профессионалу же и в этой ситуации “ролевого беспредела” важно “не плакать, не смеяться, но понимать”. ТЕНЬ СОГЛАСИЯ И ПРИМИРЕНИЯ[*] Журнал журналу рознь: говорят, что грядет новый научный бум и читателю снова станет интересно, “над чем работают, о чем спорят ученые”. Статья в хороший новый журнал написана на материале тренингов по анализу семейной истории, которые я провожу последние 8 лет: в Москве и в регионах, для профессионалов и для “населения” – всегда, когда предоставляется возможность. Помимо всяких других смыслов – а их множество – это еще и прощание с веком, каким он видится в историях наших семей. Много лет назад случалось мне бывать в одной интеллигентной компании. Очень читающей, слушающей “голоса” и крайне либеральных взглядов: ни “аморалка”, ни отсутствие постоянной работы, ни экстравагантные перформансы на грани бытового хулиганства, ни прочие – с точки зрения тогдашней официальной морали – прегрешения за таковые, конечно же, не считались. И даже наоборот. Книжку у кого-то из своих “зачитать” – это да, это некрасиво, а напиться и заснуть под вешалкой или заявиться втроем, без звонка и с ночевкой – с кем не бывает? Любые нескладности внешности или огрехи в манерах не только что осуждать, а даже и замечать тоже не следовало: хаживали и бывали “душой компании” толстые и тощие, лысоватые и заикающиеся, незнамо во что одетые и состоящие на учете в психоневрологическом диспансере, с вечными стрелками на несвежих чулках и гасящие окурки “Явы” обо что попало. Мы – одно из моих “мы” тех юных лет – были, конечно же, “выше этого” и воображали себя ужасно свободными и терпимыми. Издеваться – и даже довольно зло – можно было совсем над другими вещами: если кто-то обнаруживал незнание “культового” текста или давал маху с ударением, например. Был, помнится, один молодой человек, неоднократно замеченный и в том и в другом, плюс фрикативное “гэ”: хде и кохда. “Ехо” не пародировал и не клевал только ленивый, и как-то никому в голову не приходил наивный вопрос: почему картавить на еврейский манер или пришепетывать на эстонский – можно, а “суржить” – нельзя? Почему именно здесь проходит граница “свободных взглядов” и именно этого человека всей компании так легко и безопасно сделать “козлом отпущения” и нравиться себе еще больше? — 72 —
|