Теоретическая психология

самосознание рвавшейся из феодальных пут личности. Отношением

к этой концепции определялся общий характер любого учения.

В эпоху Возрождения, когда студенты какого-нибудь университе-

та хотели с первой лекции оценить профессора, они кричали ему: "Го-

ворите нам о душе!" Наиболее важное в те времена могли рассказать

о душе не профессора, кругозор которых был ограничен сочинения-

ми античных авторов и комментариями к ним, а люди, представле-

ния которых не излагались ни в лекциях, ни в книгах, объединенных

У'

и

Гоклениусом под общим названием "Психология". Это были врачи

типа Вивеса или Фракасторо, художники и инженеры типа Леонардо

да Винчи, а позднее - Декарт, Спиноза, Гоббс и многие другие мыс-

лители и натуралисты, не преподававшие в университетах и не пре-

тендовавшие на то, чтобы разрабатывать психологию. Длительное вре-

мя по своему официальному статусу психология считалась философ-

ской (и богослопскоН) дисциплиной. Иногда она фигурировала под

другими именами. Ее называли ментальной философией (от лат. men-

tal - психический), душесловием, пневматологией. Но было бы оши-

бочно представлять ее по книгам с этими заглавиями и искать ее кор-

ни в одной только философии. Концентрация психологических зна-

ний происходила на многих участках интеллектуальной работы чело-

вечества. Поэтому путь психологии (когда она около полтораста лет

назад обрела статус самостоятельной экспериментальной дисципли-

ны) не совпадает с эволюцией философских учений о душе (так на-

зываемая метафизическая психология) или о душевных явлениях (так

называемая эмпирическая психология).

Означает ли это, что в интересах научного прогресса, радикально

изменившего объяснение явлений, некогда названных словом "ду-

ша", следует отказаться от термина "психология", хранящего память

об этом древнем слове-понятии?

Ответ на данный вопрос дал Л.С. Выготский. "Мы понимаем ис-

торически, - писал он, - что психология как наука должна была на-

чаться с идеи души. Мы также мало видим в этом просто невежество

и ошибку, как не считаем рабство результатом плохого характера. Мы

знаем, что наука как путь к истине непременно включает в себя в ка-

честве необходимых моментов заблуждения, ошибки, предрассудки.

Существенно для науки не то, что они есть, а то, что, будучи ошибка-

ми, они псе же ведут к правде, что они преодолеваются. Поэтому мы

принимаем имя нашей науки со всеми отложившимися в нем следа-

ми вековых заблуждений, как живое указание на их преодоление, как

боевые рубцы от ран, как живое свидетельство истины, возникающей