|
мы мышления как не зависимые от содержания сущности. Аристо- тель создал силлогистику - теорию, выясняющую условия, при ко- торых из ряда высказываний с необходимостью следует новое. Поскольку производство нового рационального знания является главной целью науки, то издавна возникла надежда на создание ло- гики, способной снабдить любого здравомыслящего человека ин- теллектуальной "машиной", облегчающей труд по получению но- вых результатов. Эта надежда воодушевляла великих философов эпо- хи научной революции XVII столетия Ф. Бэкона, Р.Декарта, Г.Лей- бница. Их роднило стремление трактовать логику как компас, вы- водящий на путь открытий и изобретений. Для Бэкона таковой яв- лялась индукция. Ее апологетом в XIX столетии стал Джон Стюарт Милль, книга которого "Логика" пользовалась в ту пору большой популярностью среди натуралистов. Ценность схем индуктивной ло- гики видели в их способности предсказывать результат новых опы- тов на основе обобщения прежних. Индукция (от лат. inductio - наведение) считалась мощным инструментом победно шествовав- ших естественных наук, получивших именно по этой причине на- звание индуктивных. Вскоре, однако, вера в индукцию стала гас- нуть. Те, кто произвел революционные сдвиги в естествознании, работали не по наставлениям Бэкона и Милля, рекомендовавшим собирать частные данные опыта с тем, чтобы они навели на обо- бщающую закономерность. После теории относительности и квантовой механики мнение о том, что индукция служит орудием открытий, окончательно отвер- гается. Решающую роль теперь отводят гипотетико-дедуктивному методу, согласно которому ученый выдвигает гипотезу (неважно, от- куда она черпается) и выводит из нее положения, доступные конт- ролю в эксперименте. Из этого было сделано заключение в отно- шении задач логики: она должна заниматься проверкой теорий с точки зрения их непротиворечивости, а также того, подтверждает ли опыт их предсказания. Некогда философы работали над тем, чтобы в противовес сред- невековой схоластике, применявшей аппарат логики для обоснова- ния религиозных догматов, превратить этот аппарат в систему пред- писаний, как открывать законы природы. Когда стало очевидно, что подобный план невыполним, что возникновение новаторских идей и, стало быть, прогресс науки обеспечивают какие-то другие способности мышления, укрепилась версия, согласно которой эти способности не имеют отношения к логике. Задачу последней ста- ли усматривать не в том, чтобы обеспечить производство нового — 35 —
|