|
Приведем некоторые иллюстрации из области так называемого примитивного мышления. Не всякие вещи считаемы: У многих народов нет множественного числа от слова «мать». Люди, считающие бревна, деньги и т. д., не могут, например, считать деревни. Одному индейцу в процессе обучения языку предложили перевести фразу: «Белый человек застрелил сегодня шесть медведей». Он отказался переводить, потому что «не может белый человек за один день убить шесть медведей». Не все делится: Сломав копье пополам, я получаю не две какие-то единицы, а один кусок копья (с наконечником) и один кусок древка. Числовой ряд не всегда мыслится бесконечным: Один туземец не мог применить к свиньям число 100: «Так много свиней не бывает». М. Вертгеймер по поводу таких ситуаций пишет: «Конечно, в нашей науке абстрагирование от реальности является очень важным инструментом. Но неспособность или отказ выполнять действия, если непонятен действительный смысл научного абстрагирования, — это признак не плохого, а хорошего мышления. Неприятие тех или иных абстракций само по себе не является критерием оценки мышления. По-настоящему мыслящие люди отказываются, а иногда и не могут выполнить задания, которые предполагают совершенно бессмысленные абстракции, они воссстают против них» (1987. С. 312). И дело здесь не в трудности задачи. Гегель резонно заметил, что мыслить абстрактно это легче всего! Вернемся к понятию. Оно становится живым только в живом реальном процессе мышления. М. Вертгеймер отмечал, что логический закон тождества не имеет отношения к живому процессу мышления, в котором все элементы часто не остаются строго тождественными и в действительности требуют своего изменения, улучшения. На разных этапах мышления функциональное или структурное значение какого-либо понятия или суждения фактически и к счастью, подчеркивает Вертгеймер, меняется: «Слепота к такому изменению значения часто мешает продуктивным процессам. В реальном мышлении изменение функционального значения какого-нибудь элемента имеет первостепенное значение, без него мышление становится бесплодным» (1987. С. 295—296). Надеемся, что после этого краткого анализа живого слова-понятия станет яснее положение Давыдова о том, что исходные понятия, с помощью которых начинается введение детей в новую область знаний, должны обладать достоинством всеобщности, потенциальной возможностью развернуться в систему понятий. В генетически исходном понятии, определяющем наиболее существенное отношение, конституирующее объект будущей понятийной системы, ребенку эта система уже дана как неразвитое целое (Давыдов В. В., 2000; Цукерман Г. А., 2000). Здесь возникает лишь один вопрос. — 133 —
|