|
1996, с. 25]. Выделение тоехкомпонентной стг)\'кт\'г)ы об- суждаемого феномена позволило В. С. Соловьеву не только содержательно расширить и углубить поня- тие правды. Использование вместо одного значения категории правды (как простого соотнесения высказы- вания с действительностью) трех различных по смыс- ловым оттенкам понятий дает возможность снять противоречие между кантовским пониманием лжи как безусловной противоположности правде и нрав- ственным долгом человека (например, с помощью фактически ложной речи спасти друга, которого ищет убийца). По Соловьеву, <те философы, которые осо- бенно настаивают на правиле "не лги", как не могу- щем иметь никакого исключения, впадают сами в фальшь, произвольно ограничивая значение правды (в каждом данном случае) одною ее реальною, или, 50 точнее, фактическою стороной, в отдельности в.)я тою> [Соловьев, 1996, с. 134]. Ложь противополож- на правде в полном смысле слова в тех случаях, когда под ложью имеют в виду противоречие не только правде реальной и формальной, но и, главным обра- зом, правде идеальной, чисто нравственной (то есть тому, что должно быть). Рассматривая кантонский пример с убийцей, русский философ приходит к прямо противополож- ному решению моральной дилеммы: в такой ситуа- ции человек с развитым нравственным сознанием просто обязан сказать неправду, чтобы <отвести гла- за> преступнику. С одной стороны, поскольку убий- ца тоже человек, то, казалось бы, как и любой дру- гой член общества, он имеет право на знание истины. Следовательно, задавая вопрос, он может рассчиты- вать на получение точного ответа от людей, знаю- щих истину. Однако, с другой стороны, его вопрос нельзя ограничить простым желанием знать факты: где находится тот, кого он замыслил убить. <Ведь запрос убийцы вовсе не существует как отдельный и самостоятельный акт, выражающий его любознатель- ность насчет фактического местонахождения его жерт- вы: этот запрос есть только нераздельный момент в целом ряде поступков, составляющих в совокупнос- ти покушение на убийство, и утвердительный ответ вовсе не был бы исполнением общей обязанности го- ворить правду, а только преступным пособничеством, благодаря которому покушение превратилось бы в совершение убийства> [Соловьев, 1996, с. 137]. По Соловьеву, любое высказывание о человечес- ких делах можно понимать как правдивое только тогда, когда оно отражает поступок в его действи- тельной целостности и собственном, внутреннем смыс- 51 — 32 —
|