|
Но не является ли наш призыв к установлению связи двух наук искусственным? Отнюдь. Разумеется, там, где речь идет об изучении порогов чувствительности, механизмов восприятия, проблемы взаимодействия психологии и этики могут казаться далекими и даже надуманными, но там, где речь о внутреннем мире, мотивах, эмоциях, связь эта становится все более выпуклой. И это, конечно, не новая постановка вопроса. Сошлюсь на выступление Владимира Владимировича Умрихина, который как историк подчеркивает, что "психология и этика, в отличие от их нынешней разделенное™, были неразделимы на протяжении более чем двухтысячелетнего периода". При этом проблемы психологии личности всегда обсуждались в контексте этических учений, а этика, в свою очередь, требовала не только онтологических и гносеологических, но и психологических оснований. И это не только дань давней истории, недаром Умрихин напоминает нам, что ориентиром для Льва Семеновича Выготского в разработке проблемы аффекта и интеллекта служила "Этика" Спинозы и поэтому вполне правомерен вывод автора: без единства психологии и этики первая из них слепа, вторая - пуста. С удовольствием сошлюсь также на выступление Андрея Владимировича Брушлинского, который пишет, что многие основоположники и классики нашей науки рассматривали взаимосвязь психологии и этики как фундамент социальной психологии и вообще психологии. Значима и разделяемая Андреем Владимировичем точка зрения, согласно которой этика не является исходно нормативной: первично изучалось то, что есть в реальных человеческих отношениях и лишь вторично выводились правила и нормы, сфера должного в поведении. Эта точка зрения на изначальную ненормативность этики еще более сближает эту науку с психологией. Действительно — должное неизбежно связано с сущим. Можно сказать и так: должное не что иное, как замысел о сущем, форма его преображения. Другое дело — и здесь надо согласиться с Мусхелишвили и Шрейдером, — что психология не может претендовать на решение вопроса о том, каким должен быть человек, равно как ошибочна (приписываемая почему-то мне) предпосылка, что цель психологии состоит в получении целостного знания о человеке. Таковое знание — задача философии, философской антропологии, теологии, отсюда и представления о должном требуют особого языка и оснований. Речь не об экспансии психологического подхода, а о понимании места психологии в целостном знании. И хотя для нас несомнен-но, что развод психологии и этики, нравственной философии наносит ущерб истине — и теории, и практике, но это не значит, что они должны слиться воедино или подменять друг друга. Речь о соотнесении, сопряжении, если хотите — живом напряжении между ними. Название "нравственная психология" указывает на имманентную взаимосвязь, хотя понятно, что речь идет о разных уровнях знания, о сущем и должном, вернее, о сущем должного и должном сущего. — 49 —
|