Психология и этика

Отсюда можно перейти к разъяснению того, что значит личность как инструмент, психологическое орудие, подобное другим орудиям, например, памя­ти. Противником такой трактовки выступает, как уже говорилось, Сергей Леонидович Воробьев и (не­сколько по иным соображениям) Андрей Владими­рович Брушлинский, который пишет, что "личность сама создает орудия и потому не может быть инст­рументом", не может быть низведена до этого уров­ня. Ряд участников дискуссии, однако, согласны с предложенным разделением. Так Михаил Григо­рьевич Ярошевский пишет, что "Б. С. Братусь прав, различая понятия о человеке и личности, считая пер­вое философским, второе — психологическим". Не вызывает возражений разделение и у Василия Ва­сильевича Давыдова. Борис Григорьевич Юдин также считает предложенную трактовку возможной, возражая Брушлинскому, что личность вполне мо­жет объективно выступать в качестве орудия. Вме­сте с тем Юдин предупреждает, что последователь­ная реализация подхода, в рамках которого лич­ность рассматривалась бы как служебная функция человека, представляется задачей "поистине вселен­ского масштаба", для решения которой необходимо сплошное переосмысливание психологических (да и не только психологических) понятий, концепту­альных схем и прочее.

Думается, что такие опасения Бориса Григорье­вича напрасны: речь ведь не о том, чтобы ввести новое понимание личности и вытеснить все иные, а о том, чтобы понять, что заключено в личности для психолога, где область именно его (а не философа, социолога, теолога, логика, физиолога, культуроло­га) компетенции. Если мы возьмем современную оте­чественную научную литературу, то как справедли­во заметил Александр Борисович Орлов, для нее характерны "героические определения личности", некий апофеоз, что в применении к реальности "ли­шает права считаться личностью подавляющее боль­шинство взрослых, не говоря уже о детях"[17]. Пред­ставим, что мы так говорим о мышлении, беря за пример не иначе как Канта с Гегелем или Мамардашвили с Щедровицким, но как же тогда быть с начатками, генезом, слабоумием, патологией? То же и с личностью — она во всех, другое дело — како­ва. В любом случае она выполняет некую особую, только ей свойственную роль. С психологической позиции — это роль ориентировки в смыслах бы­тия, в выборе пути к своей сути, сущности — чело­веческой а не какой-либо иной.

И вовсе не нужно вселенского масштаба, сплош­ного переосмысливания всех понятий — повторяю — речь только о психологическом пласте. Я неда­ром сейчас употребил слово "ориентировка", ассо­циирующееся с концепцией незабвенного Петра Яковлевича Гальперина. Согласно его концепции, психика есть аппарат ориентировки, и этот взгляд не отверг, не перевернул иные взгляды, но дал при­мер вычленения собственно психологической спе­цифики в мышлении, памяти, восприятии, вообще, умственных действиях. Предложенное в докладе направлено к тому же — к выявлению нашего мес­та в изучении личности. Как ни завидны, ни сильны мнения и взгляды других наук и областей, надо по­нять и укрепиться именно на своей почве. И только тогда мы будем интересны и полезны иным облас­тям, иным наукам, и только тогда сможем найти дей­ствительные, незаемные, неспекулятивные соедине­ния, только тогда мы построим целостное представ­ление, где часть будет подразумевать общий взгляд, а общий взгляд будет невозможен без этой части.