Психология и этика

Отсюда и интерес психолога к этике, к нравствен­ной философии. Нормальная психология — кон­статируют как само собой разумеющееся Мусхелиш­вили и Шрейдер, — изучает человека каким он есть. Но в этом, казалось бы, очевидном суждении кроет­ся, как мы уже знаем, глобальная ошибка. Конечно верно, что психология имеет дело с наличным, сущим, но вопрос в том, может ли оно быть полностью понято вне связи с должным, с тем, чего пока нет. Человек истинен не в модусе наличия, а в модусе возможности, долженствования, вернее, сопряжения полюсов сущего и должного, наличного и возмож­ного. Отсекая одно от другого, загоняя психологию в наличное, мы "обесточиваем" конструкцию, ибо сила тока, как помнится из школьной физики, про­изводное не от изолированных полюсов, а от разно­сти потенциалов, порождающих электрический ток, в данном случае — ток жизни. И это не философ­ский отлет, а то, что видит и призван учитывать пси­холог в конкретной работе, например, психотерапии, воспитании. Замечательно верна мысль Гете, что если мы будем принимать людей такими, какие они есть, то сделаем их хуже, а если мы будем обращать­ся с ними как с теми, кем они хотят быть, то приве­дем их туда, куда их следует привести.

Но куда же нам плыть, куда вести? Это новый поворот дискуссии, ведущий к вопросу о норме. Бо­рис Григорьевич Юдин особо остерегается того, что­бы считать нормальным какой-либо один, единствен­ный путь, вектор (намаялись мы уже с "единствен­но верным учением"). Владимир Петрович Зинченко вообще предлагает снять проблему, точнее, пре­образовать ее — вместо поиска нормы развития го­ворить о развитии как норме. Это красивый ход, но, на мой взгляд, не совсем верный. Развитие есть ус­ловие психической жизни, и в этом плане мы обре­чены двигаться, развиваться. Даже грубый распад психики не есть просто развитие с минусом, его не­гатив, это — как показала Блюма Вульфовна Зейгарник, — новое, свое движение, иная форма разви­тия, на сей раз — патологического. Нам же надо подняться на иной уровень, коль скоро (и это, ко­нечно, признает Владимир Петрович) человек боль­ше себя самого, на уровень не условий, а возможно­стей, предела, направления усилий. Итак, вопроса о норме, векторе не избежать. Разумеется, совсем не обязательно принимать воспроизведенное в докла­де представление об этом векторе. Но тогда надо эксплицировать иное, свое понимание. В любом случае придется восходить к человеку, к какому-то представлению о его замысле, т. е. подниматься над плоскостью сугубо психологической, переходить в плоскость философско-психологического анализа, того уровня, где появляется возможность стянуть воедино нити отдельных исследований, увидеть их назначение и смысл.