|
146 примеров (по крайней мере в случае конъюнктивных понятий) неизбежно оказывает тяжелую нагрузку на логические возможности независимо от того, подтверждается или опровергается действующая в данный момент гипотеза (для недоумевающего читателя поясним, что отрицательный пример, не представляющий искомого понятия, оказывается подтверждающим, если его отрицательность предсказывается действующей гипотезой). А коль скоро отрицательные примеры являются подтверждающими для некоторой гипотезы, необходимые изменения этой гипотезы влекут за собой перегрузку памяти по причинам, которые вскоре станут ясны. Таким образом, серия встреч с отрицательными примерами часто обязывает индивида выбирать способы решения, рассчитанные прежде всего на устранение перегрузки памяти. Смоук [27] проделал большую работу по выяснению роли отрицательных примеров при образовании понятий. Он сопоставлял поведение испытуемых, работающих над серией из равного количества положительных и отрицательных примеров, и поведение испытуемых, работающих с одними положительными примерами. Успех в образовании понятий как будто бы не зависел от этой разницы условий. Этот вывод выглядел тем не менее сомнительным, поскольку в опыте обе серии не были уравнены по количеству содержащейся в них информации. И это вскоре подтвердилось последующим экспериментом Ховденда и Вайса [15], поставленным более тщательно. Чрезвычайно интересное замечание относительно испытуемых упомянутых двух групп сделал Смоук: «Отрицательные примеры имеют тенденцию предотвращать «скороспелые суждения»... Испытуемые... менее склонны делать ложные заключения на начальном этапе и реже делают ложные заключения впоследствии, чем в случае, когда они обучаются на одних положительных примерах» (стр. 588). Этот результат показывает, что отрицательные примеры играют определенную роль (полностью пока еще не выясненную) в создании того чувства уверенности, которое позволяет испытуемому считать, что данное понятие им усвоено. Упорядоченна или случайна последовательность использования соответствующих примеров? Рассмотрим этот вопрос с точки зрения нашего гипотетического иностранца. Предположим, его друг представлял его жителям города в некотором заранее определенном порядке. Например, 147 для начала он встречался с богатыми протестантами старше 50 лет, различающимися только своей агрессивностью. Затем переходил к богатым католикам старше 50 лет тоже с разной степенью агрессивности и так далее. Это продолжалось до тех пор, пока наш гость не получил возможности систематически рассмотреть каждый признак, чтобы судить о том, как он связан с влиятельностью лица в городе. Добросовестный руководитель, склонный к систематизации, безусловно, предпринял бы что-нибудь подобное при обучении своего зарубежного друга. В этом случае он обнаружил бы, что его ученик гораздо легче приходит к правильному решению, ибо схемы решения, используемые людьми, определяющими понятие, очень чутко реагируют на внутреннюю упорядоченность последовательности встречаемых примеров. Когда систематический порядок налицо, задача минимизации перегрузки памяти становится менее актуальной, а с облегчением нагрузки на память начинают появляться новые приемы решения. — 106 —
|