|
Я с величайшим почтением отношусь к самоопределению - вплоть до чего угодно. Вместе с тем позволю себе задать вопрос: ну, а что, если каждый этнос, возомнив себя зрелой нацией, станет претен- довать на строительство суверенного государства? Что получится? Думаю, не получится ничего, кроме моря грязи и крови - крови, на- прасно пролитой, ибо локальный этнос сам по себе не в состоянии прочно удерживать государственный суверенитет, даже если он его и добьется на время. Государственное самоопределение - это святое право только и только нации. Но в отличие от локальных замкнутых на себя этносов первый важнейший признак нации заключается в том, что она исход- но, по природе своей полиэтнична, или точнее - надэтнична. Напри- мер, кто такие современные англичане? Исходно-романизированные кельты, смешавшиеся с германскими племенами англов и саксов, за- воеванные потом офранцузившимися норвежцами, т.е. норманами. Потомки всех этих очень разных в прошлом этносов считают сегодня себя англичанами и соответственно действуют в мире. То же самое можно сказать об итальянцах, немцах, французах и т.д. А русские? Более зубодробительного этнического смешения, из которого выросло (и еще по сей день растет!) органичное национальное единство, мож- но искать разве что в современных США. Или в древнем Китае? К этому необходимо добавить, что секрет национального единства за- ключается отнюдь не просто в политическом, т.е. принудительном объединении разнородных этнических элементов в рамках единого государства. Например, англичане, сами став нацией, завоевали Ин- дию, на три века включили ее в состав Империи, но при этом уже от- нюдь не смешались с аборигенами, не стали относиться к ним так же, как и к самим себе. Имперский принцип объединения столь же прин- ципиально отличен от национального единства, как и сама нация от- лична от этноса. Я думаю, что Гумилев был совершенно прав, рассматривая этнос как "естественную общность" (Gemeinwesen) - фундаментальное ан- тропогенетическое качество человека. А это значит, что этнос сам по себе не нуждается в государственности, поскольку этническое единст- во исходно основывается не на искусственно сконструированных ра- циональных юридических нормах, но на самобытных стихийно сло- жившихся обычаях и присущих данной общине бессознательных представлениях - архетипах. Эти этнические "коллективные представления" (Леви-Брюль) - самобытные представления о добре, зле, о том, чего надо стыдиться, чем гордиться и т.д. - составляют основу оригинальной этнической нравственности, которая и является подлинным регулятором внутриэтнических отношений. Право здесь ни при чем - сам по себе этнос может легко обойтись без суда, полиции и каких-либо писаных правовых норм. При этом у каждого этноса свои нравы, т.е. свои особые коллективные представления о тех трансцендентных ценностях (Бог или "супер-эго"), ради которых можно и должно поступаться собственным эгоизмом - вплоть до самопожертвования. Например, старозаветный чеченец не простит себе (его просто совесть замучает), если он не зарежет кого-нибудь из семьи обидчика своего родового клана, хотя его могут казнить за это как обычного уголовника. Совершенно иная нравственная мотивация будет двигать поступками православного самосожженца-раскольника. Староверы, кстати, давно сложились у нас в особый субэтнос с особенными поведенческими стереотипами. Вводимые государством всеобщие юридические нормативы могут сдерживать специфические этнические реакции, но не они составляют их существо. Нельзя искусственно сконструировать угодный начальству этнос - природную, естественную общность - посредством административного творчества, путем установления каких-нибудь — 175 —
|