|
Таким образом, анализ фразеологического состава дискурса позволит опосредованно исследовать структуру, функционирование глубинной картины мира и выявить специфические ее особенности, присущие отдельным индивидам или социальным группам. Разрабатывая схему такого анализа, можно выделить несколько параметров, совокупность которых определяет специфику фразеологического состава исследуемого дискурса. Итак, входившие в него устойчивые метафоры (всего 92) оценивались по следующим параметрам: 1) тип метафоры (эпифора или диафора) и ее отнесенность к тому или иному члену основных бинарных оппозиций (жизнь/смерть, космос/хаос, сакральный/профанный, свой/чужой); 2) нарративная модальность метафоры как отдельного суждения (алетическая, аксиологическая, деонтическая, эпистемическая, пространственная, темпоральная); 3) динамичность или статичность метафоры; 4) активность или пассивность позиций субъекта и объекта метафоры; 5) грамматико-синтаксические особенности метафоры (инфинитивные и безличные конструкции, номинализации, генерализации, опущения). Для каждой устойчивой метафоры, входящeй во фразеологический состав, оценивалось наличие каждого из выделенных признаков. Результаты проведенного анализа показывают, что в изученном фрагменте устойчивые метафоры чаще динамичны, чем статичны, редко являются модальными суждениями; объект в большинстве случаев занимает активную позицию; оппозиции жизнь/смерть и свой/чужой используются чаще других. Дискурс обыденной речи отличается частым использованием номинализации и инфинитивных конструкций. Подавляющее большинство метафорических конструкций (примерно 80%) были эпифорами, диафоры встречались сравнительно редко. В дискурсе “недовольных” преобладали номинативные метафоры (42%), когнитивных было чуть меньше (около 28%), и 14% составляли образные1. В остальных случаях однозначно определить тип переноса значения не представлялось возможным. Полученные данные можно интерпретировать следующим образом. Авторы (субъекты) исследованного дискурса рассматривают мир, главным образом с точки зрения его комфортности для существования. Он воспринимается как динамичный; внешние объекты находятся в движении, происходят какие-то процессы; действительность активна и изменчива. Однако происходящее, с точки зрения обыденного сознания, представляется не как протяженный во времени и доступный для вмешательства процесс, а как одномоментное событие с предопределенным и неизменяемым исходом. Ситуация не подконтрольна человеку, он беспомощен перед лицом окружающей его действительности, диктующей необходимость или невозможность тех или иных действий. В результате формируется специфическая психическая реальность неотвратимой судьбы (хеймарменэ), в которую погружены носители дискурса. — 52 —
|