Актуальные проблемы теоретической и прикладной психологии

Вместе с тем, полностью разделяя все эти аргументы, нельзя не отметить и еще одного обстоятельства. Все они, хотя, безусловно, не­обходимы для психологического изучения сознания, но, по-видимому, еще недостаточны для этого. Дело в том, что все они являются не­преложными с точки зрения так сказать «внешнего наблюдателя» — с объективной точки зрения. Однако с субъективной точки зрения, то есть с позиций «внутреннего наблюдателя» (то есть самой личности), со­знание как «часть», «составляющая», «подмножество» всего содержа­ния психического и пр. презентируется как очень специфическая, если не сказать — уникальная его «часть». Суть этой специфики со­стоит в том, что только через эту «часть» психика доступна самой себе, презентируется (точнее — самопрезентируется) ей, а поэтому — в определенном смысле вообще существует как «для-себя-бытие». «Целое» (психика) существует субъективно лишь посредством его воплощения в одну из своих «частей», а последняя есть субъективная форма подлинного существования психики («внутреннего мира», субъ-ектности и пр.). Тем самым, складывается ситуация, при которой «целое» и «часть» оказываются (подчеркиваем — субъективно) не только «равномощными» и «равнозначными», но при которой «часть»

(сознание) выступает даже более значимой для конституирования «внутреннего мира» и «чувства Я», чем «целое». Можно сказать и бо­лее категорично: «часть» (сознание) выступает не просто как более значимая для всего этого, но и вообще — как единственно «ощущае­мая» и потому — субъективно существующая реальность.

В действительности, однако ситуация является еще более слож­ной, поскольку то, что презентируется в сознании, непосредственно детерминируется «всем остальным» содержанием психического и вы­ступает, в конечном итоге, — его продуктом, порождением. Сознание как «часть» отнюдь не произвольно, а напротив, — производно от со­держания психики в целом, порождено им. В нем это содержание определенным образом воплощается, мультиплицируется, а затем — феноменологически проявляется; точнее — образует саму феномено­логию сознания, составляет ее суть. Более того, чем полнее такая мультиплицированность, тем адекватнее, точнее, богаче и пр. содер­жание самого сознания; тем более произвольный и «осознанно кон­тролируемый» характер носит поведение, тем полнее «ощущение ре­альности» — реальности, прежде всего, субъективной, а через нее —и объективной. Если доводить этот тезис до его логического заверше­ния, то можно видеть, что, чем в большей степени сознание (как «часть») доминирует, превалирует над «целым», тем выше степень про­извольности, осознанности, свободы поведения личности. Складывается достаточно парадоксальная и необычная с точки зрения «классиче­ских» системных представлений картина: чем в большей степени «часть тождественна целому» и, более того, — управляет этим «це­лым», тем адаптивнее, эффективнее, опосредствованннее и организо­ваннее все поведение личности. Фактически, имеет место инверсия «нормальных» (точнее — общепринятых и традиционно считающихся «нормальными») отношений между «частью» и «целым», парадоксаль­ное «оборачивание» канонических представлений об их статусе. При­чем, все это — не какое-то «нарушение», а правило: чем более выра­жена данная инверсия, тем более организованный и осознанный ха­рактер носит поведение личности, тем полнее и объективнее ей ощущение реальности и своего «внутреннего мира».